Я с ними не разговариваю. Не разминаюсь рядом с ними. В раздевалке располагаюсь как можно дальше. Во время общей тренировки на поле я не говорю им ни слова. И стараюсь не встречаться глазами.
Остальные члены команды начинают это замечать, но им это типа прикольно. А вот Эрону с Питоном – нет. Но не стану же я теперь оберегать их тонкую натуру.
В пятницу тренер Давенпорт проводит тренировку в сокращенном объеме. В субботу у «Харрикейнз» игра, поэтому слишком изматывать их ни к чему. Я завтра не играю, поэтому, когда все остальные собираются в раздевалку, он велит мне сделать десять кругов по футбольному полю.
Вся команда смеется надо мной, кто-то ехидно меня подбадривает – надо же отомстить мне за то, что я целую неделю прохлаждался в бесконтактном режиме. Чтобы порисоваться, я сразу врубаю полную и несусь что есть мочи. За неделю тренировок я понял, что, на самом деле, я очень быстро бегаю. На товарищей по команде это большого впечатления не производит, потому что я всегда бегал так быстро. Но сам-то я этого не знал, и эта новость очень кстати меня порадовала.
Полноценные тренировки начинаются для меня круто. Вот я бегу себе, а в следующее мгновение мне под колени валится здоровенное тело. Я спотыкаюсь о него и лечу вперед головой, должно быть, перекувыркнувшись в воздухе – сначала у меня перед глазами трава, потом небо, потом снова трава. А потом я со всей силы грохаюсь о землю. И, похоже, пригоршню ее даже проглатываю.
Задыхаясь, я переворачиваюсь на спину. Плечистая фигура в шлеме загораживает мне солнце. На свитере – номер 57. Это Питон. Эрон стоит рядом и аплодирует.
– Как тебе такой бесконтакт? – цедит сквозь зубы Питон.
Я не отвечаю, потому что не могу. Мне нечем дышать, из горла вырывается только приглушенный свист.
– Упс, – кривляется Питон, изображая огорчение. – По-моему, контакт все-таки состоялся. С тобой, Эмброз, в последнее время вообще не поймешь. То ли ты друг, то ли враг. То ли футболист, то ли видео-умник. То ли у тебя амнезия, – он хватает меня за грудки и ставит на ноги, – то ли ты помнишь намного больше, чем притворяешься!
– На мне нет каркаса! – выдавливаю из себя я, более или менее отдышавшись. – Вы, что ли, убить меня решили? Понимаю, с вас станется. Но тогда уж исправительными работами не отделаетесь!
– Мы хотели, чтобы ты в конце концов обратил на нас свое внимание, – мрачно заявляет Эрон. – А то за целую неделю от тебя ни слова не дождались.
– Не бойся, мы тебя пальцем не тронем, – добавляет Питон. – Если наконец рассчитаемся.
– Рассчитаемся? – От такой наглости я мгновенно выхожу из себя. – Вы, кажется, со мной уже по полной рассчитались. Мои друзья теперь меня ненавидят, потому что думают, что это я устроил разгром в репетиционной!
– Убедить их в этом было очень просто, – усмехается Эрон. – Видать, не только мы поняли, что вся история про «нового» Чейза – чистейшая липа.
– Это в каком смысле?
– А в том, что нет у тебя никакой амнезии! – бросает мне в лицо Питон. – Ты ее выдумал!
– Ты, что ли, с ума сошел? – спрашиваю я. – Подумаешь, захватывающая и невероятная история! Человек забыл всю свою предыдущую жизнь! Чего ради было бы ее сочинять?
– Ну, например, для того, – живо отвечает Питон, – чтобы притвориться, что не помнишь об одном должке!
– Ничего я вам не должен! Меня тошнит от мысли, что мы с вами когда-то были друзьями! Если думаете, что сможете гнобить меня так же, как всех остальных, советую вам подумать еще раз! Во мне еще достаточно прежнего Чейза, чтобы справиться с вами обоими. Скажите спасибо, что я не сдал вас полиции за то, что вы сперли у мистера Солвэя медаль! – Они изумленно смотрят на меня. Я чувствую, что преимущество переходит ко мне, и решительно продолжаю: – Да, юные гении, я вас вычислил! Понял по тому, как вы рыщете по коридорам Портленд-стрит, чтобы поживиться за счет тех, кому должны помогать. У меня достаточно мозгов, чтобы сообразить, кому хватит подлости украсть медаль у героя войны, который уже не может уследить за своими вещами!
Питон все так же, не мигая, пялится на меня. До Эрона, судя по выражению лица, что-то начинает доходить.
– Ты того… Выходит, у тебя на самом деле амнезия, – неуверенно говорит он.
– Да. И что?
– А то, что ты и правда не помнишь, что это не мы свистнули медаль – а ты!
В бешенстве я сжимаю кулак и уже замахиваюсь, чтобы врезать Эрону как следует. Но тут в мозгу вспыхивает картинка-воспоминание. На комоде лежит треугольный футляр, он открыт, в футляре поблескивает медаль – пятиконечная звезда на голубой, в звездочках, колодке. К медали тянется рука.
Моя рука.
Картина ужасная, но вполне объяснимая. Эрон с Питоном – худшие люди из всех, кого я знаю. Но не всегда их было только двое. У парочки имелся главарь. Чейз Эмброз. И если они тогда были подлецами, главарь их был еще подлее.
Мне следовало бы об этом знать с первого дня моей новой жизни.
– Все так, бойскаут, – слова Питона отвлекают меня от творящегося в голове кошмара. – Это твоих рук дело. Ты даже не подождал, пока Дамблдор выйдет. Только он отвернулся, ты вытащил медаль, а коробочку сунул в шкаф. Побрякушка стоит больших денег, и ты нам должен нашу долю.
– Мы договорились на троих поровну, – подхватывает Эрон. – Получается, не напрасно мы таскались на Портленд-стрит. Нам всем за это кое-что перепало.
– Я… У меня ее нет.
– Вот только не надо врать! – с угрозой произносит Питон. – Я своими собственными глазами видел, как ты сунул ее в карман!
– Нет… – говорю я еле слышно. – Ну, то есть, в карман я медаль, наверно, положил. Но не знаю, куда дел потом. И все равно, если я ее найду, то верну мистеру Солвэю. Раньше я, может, и правда был вором. Но больше я не вор.
– Ну и отлично, – говорит Эрон. – Ты лучше нас. И вообще ты святой. Но когда ты взял медаль, ты был собой прежним и правила были старые. Поэтому медаль принадлежит нам троим. Без нашего разрешения ты не имеешь права ничего с ней делать. – Выглядит он при этом совершенно серьезно, как юрист, зачитывающий условия контракта.
– Сделаешь что-нибудь без разрешения – сильно пожалеешь, – угрожающе добавляет Питон.
– Я уже жалею, что знаком с вами! – хрипло, чуть не плача, выкрикиваю я, отворачиваюсь и несусь домой, не переодевшись и не приняв душ.
Мне главное оказаться как можно дальше от этих двоих.
Я бегу, а по щекам текут жгучие слезы стыда.
Мне много рассказывали о том, каким я был до падения с крыши. Но такого я не мог себе даже вообразить.
Я мчусь по тротуару быстрее, чем когда-либо бегал на тренировках. От Эрона и Питона убежать не проблема.
Но от самого себя мне никогда никуда не деться.
Глава двадцать четвертая
Брендан Эспиноза
Кимберли больше нет.
