– Волки? – спросил я.
Подростки переглянулись.
– Да, небольшая стая. Эти шелудивые твари там что-то вынюхивали, и…
– И мы подумали…
– Через сколько времени после того, как вы сюда прибыли? – спросил я.
Вильем пожал плечами:
– Не знаю. Через пару часов?
– Поблизости еще кто-то был?
– Вон там мы видели каких-то парней.
– Дилеров?
Он пожал плечами.
– А по траве вот сюда подъехал фургон, а потом уехал. Мы ни с кем не разговаривали.
– Когда был фургон?
– Не знаю.
– Еще темно было, – сказала одна из девочек.
– Так. Вильем и вы все – мы накормим вас завтраком, дадим попить чего-нибудь, если хотите. – Я повернулся к тем, кто их охранял: – С их родителями уже говорили?
– Они едут сюда, босс, а вот ее родители… – полицейский указал на одну из девочек, – до них мы не можем дозвониться.
– Продолжайте звонить. А их везите в центр.
Четверо подростков посмотрели друг на друга.
– Что за дерьмо… – неуверенно сказал парнишка, который не был Вильемом.
Он знал, что по каким-то неписаным законам он должен сопротивляться моим распоряжениям, но ему хотелось поехать вместе с моим подчиненным. Чай, хлеб, бумаги, скука и линейные лампы – все это так отличалось от темного двора, в котором ты неловко приподнимаешь тяжелый сырой матрас.
* * *
Прибыли Степен Шукман и его помощник Хамд Хамзинич. Я посмотрел на часы. Шукман меня проигнорировал и задышал с присвистом, наклоняясь к трупу. Он констатировал смерть и сделал несколько наблюдений, которые Хамзинич записал.
– Время? – спросил я.
– Часов двенадцать, – ответил Шукман. Он нажал на одну из конечностей женщины. Она закачалась. Судя по ее неустойчивой позе, трупное окоченение, вероятно, наступило где-то еще, когда женщина лежала на поверхности с другими контурами. – Ее убили не здесь.
Мне много раз говорили, что он отличный специалист, но, судя по тому, что я видел, он был компетентным, но не более того.
– Готово? – спросил он у одного из криминалистов. Она сделала еще два снимка с разных углов и кивнула. С помощью Хамзинича Шукман перевернул женщину. Неподвижная, сведенная судорогой, она, казалось, сопротивлялась ему. Теперь, когда ее перевернули, она выглядела нелепо, словно притворялась мертвым насекомым – раскачивалась на спине, поджав конечности.
Она смотрела на нас из-под развевающейся челки. На ее лице застыло такое выражение, как будто она удивлялась самой себе. Молодая женщина; на сильно поврежденном лице размазано большое количество косметики. Сложно сказать, как она выглядела при жизни, какое лицо представили бы знакомые, услышав ее имя. Возможно, мы что-то поймем позже, когда она расслабится после смерти. Ее грудь залила кровь, темная, словно земля. Заработали вспышки фотоаппаратов.
– Ну, привет, причина смерти, – сказал Шукман ранам на ее груди.
По ее левой щеке шло длинное красное рассечение, исчезавшее под нижней челюстью. Ей порезали половину лица.
Сначала рана была гладкой и четкой, словно мазок кисти. Под подбородком она уродливо извивалась, заканчиваясь – или начинаясь – глубоким рваным отверстием. Женщина смотрела на меня невидящими глазами.
– Без вспышки ее тоже снимите, – сказал я.
Пока Шукман бормотал над трупом, я, как и многие другие, отвернулся: казалось, что наблюдать за этим может только озабоченный. Криминалисты в форме, «мехтехи» на нашем сленге, стали расширять зону поисков. Они переворачивали мусор и разглядывали колеи, оставшиеся от машин, раскладывали метки и фотографировали.
– Ну ладно, – Шукман встал. – Поехали отсюда.
Двое людей перетащили женщину на носилки.
– Господи, да прикройте вы ее чем-нибудь, – сказал я.
Кто-то неизвестно где раздобыл одеяло, и все снова двинулись к машине Шукмана.
– Днем я начну, – сказал он. – Еще увидимся?
Я неопределенно качнул головой и пошел в сторону Корви.
– Ностин, – позвал я, встав так, чтобы Корви слышала наш разговор. Корви бросила на меня взгляд и подошла поближе.
– Инспектор, – отозвался Ностин.
– Выкладывай.
Он хлебнул кофе и нервно посмотрел на меня.
– Проститутка? – сказал он. – Инспектор, такое первое впечатление. Этот район, она избитая, голая… И… – Он указал на свое лицо, изображая макияж. – Проститутка.
– Ссора с клиентом?
– Да, но… Если раны были бы только на теле, тогда бы мы знали, с кем имеем дело. Может, она не стала делать то, что ему нужно. Он вышел из себя. Но это… – Он снова тревожно коснулся щеки. – Это совсем другое.
– Маньяк?
Он пожал плечами:
– Возможно. Он порезал ее, убил, выбросил. Наглый ублюдок, ему плевать, что мы ее найдем.
– Наглый или тупой.
– Или и наглый, и тупой.
– Значит, наглый тупой садист.
Он поднял взгляд на меня. Возможно.
– Ладно, – сказал я. – Может быть. Обойди местных девочек. Расспроси полицейских, которые знают этот район. Выясни, не было ли у кого-то проблем в последнее время. Распространи ее фотографию – под именем Фулана Дитейл. – Я назвал имя, которое мы использовали для обозначения неопознанных женщин. – Прежде всего допроси Баричи и его дружков – они вон там. Будь с ними поласковее, Бардо. Я серьезно. Они ведь могли нас и не вызвать. И возьми с собой Ясек. – У Рамиры Ясек отлично получалось проводить допросы. – Позвони мне во второй половине дня, ладно? – Когда он уже не мог меня слышать, я обратился к Корви: – Еще несколько лет назад на убийстве девочки с панели работало бы вдвое меньше парней.
– Многое изменилось, – ответила Корви. Она была не намного старше убитой женщины.
– Вряд ли Ностин в восторге от того, что занимается проститутками, но, как видишь, он не жалуется.
– Многое изменилось, – повторила она.
– Ну что? – Я вопросительно изогнул бровь и бросил взгляд в сторону Ностина. Я помнил, как Корви работала с делом об исчезновении Шулбана, которое оказалось гораздо более запутанным, чем казалось на первый взгляд.
– Знаете, по-моему, не стоит упускать из виду другие варианты, – ответила она.
– Рассказывай.
– Ее макияж… Понимаете, там сплошной коричневый цвет, землистые тона. Его много, но это не… – Корви надула губы, изображая женщину-вамп. – А на волосы вы обратили внимание? Они не крашеные. Давайте проедем по Гюнтер-штрас, вокруг арены, по тем местам, где собираются девочки. Наверное, там две трети блондинок. У остальных волосы черные, кроваво-красные и все такое. И… – Она вытянула палец, словно касаясь им волос. – Они грязные, но гораздо лучше, чем у меня. – Она провела ладонью по своим секущимся концам.
