– Куда все это идет?
В данный момент этот вопрос ничего не означал. Он просто заполнял отсутствие шума в офисе и маскировал шумы, которые звучали подозрительно и зловеще – щелчки и скрип пластика, обратную связь в системе наблюдения. Каждый негромкий стук наводил на мысли о проникших в здание чужаках.
– Что бы мне очень хотелось, – сказала Корви, – так это вызвать Пролом. Пошли они все в жопу. Было бы так классно натравить на них Пролом, свалить на него эту проблему.
Да. Было приятно думать о том, что Пролом отомстит – любому преступнику, за любое злодеяние.
– Она что-то узнала. Махалия, – добавила Корви.
Мысль о Проломе всегда казалась правильной. Но я вдруг вспомнил выражение лица миссис Джири. Пролом, находящийся между городами, наблюдает. Никто из нас не знал, что известно ему.
– Да, возможно.
– Нет?
– Да, конечно, просто… это невозможно. Так что… мы будем заниматься этим самостоятельно.
– Мы? Мы вдвоем, босс? Никто из нас не знает, что за хрень здесь творится.
Последнее предложение Корви уже шептала. Понять Пролом и управлять им мы были не в состоянии. Что бы ни случилось с Махалией Джири, это дело расследовали только мы двое, поскольку больше никому не могли доверять. А скоро Корви останется одна, и я тоже буду один и в чужом городе.
Часть вторая
Уль-Кома
Ul Qoma
Глава 12
Внутренние дороги Копула-Холла, вид из полицейской машины. Мы ехали не быстро, и сирена была отключена, но наши огни мигали с какой-то неясной помпезностью, в ритме стаккато окрашивая бетон вокруг нас в голубой цвет. Водитель поглядывал на меня. Его звали констебль Дегештан, и раньше я его не видел. Корви не разрешили даже проводить меня.
Мы проехали по низким эстакадам через Старый город Бешеля и оказались в лабиринте окраин Копула-Холла. Мы ехали мимо участков фасада, где кариатиды хотя бы отчасти напоминали персонажей из истории Беша, туда, где они были улькомские. Затем мы оказались в самом здании. К нему вела широкая дорога, освещенная светом из окон и серыми лампами, а на ней – длинная очередь из пешеходов, которые хотели пройти в соседний город на день. Вдали, за красными задними огнями, на нас смотрели огни улькомских автомашин, более золотистые, чем наши.
– Вы раньше бывали в Уль-Коме?
– Да, но давно.
Когда показались пограничные ворота, Дегештан снова обратился ко мне:
– У них и раньше так было? – Констебль был молод.
– Более или менее.
Наша полицейская машина двигалась по полосе для официального транспорта, за темным «Мерседесом», который, вероятно, вез политиков или бизнесменов. Чуть сбоку ревела двигателями очередь из обычных путешественников, жуликов и туристов в дешевых машинах.
– Инспектор Тиадор Борлу. – Пограничник посмотрел на мои документы.
– Точно.
Он внимательно изучил все, что написано в моих бумагах. Будь я туристом или торговцем, которому нужен дневной пропуск, переход, возможно, прошел бы быстрее, а допрос – с меньшим пристрастием. Однако я был официальным гостем, и поэтому таких поблажек у меня не было. Одна из повседневных гримас бюрократии.
– Вы оба?
– Там все написано, сержант. Только я. Это мой водитель. Меня заберут, а констебль сразу вернется. Более того, если вы посмотрите туда, то, наверное, увидите тех, кто встречает меня в Уль-Коме.
Именно здесь, в этой уникальной точке схождения, мы могли заглянуть за простую физическую границу и увидеть наших соседей. За границей, за пространством, не принадлежащим ни одному из государств, и за располагавшимся задом к нам и лицом к Уль-Коме контрольно-пропускным пунктом рядом с официальной машиной стояла небольшая группа сотрудников милиции. Огни машины поблескивали так же помпезно, как и у нашей, но другими цветами, и механизм мигалки был более современным (с настоящим включением-выключением, а не с вращающейся шторкой, как у наших ламп). У милиции Уль-Комы огни красно-синие, и синий более темный, чем кобальтовый у полиции Бешеля. Их машины – черные, изящные «Рено». Я помню время, когда они ездили на маленьких уродливых «Ядаджи» местного производства, более угловатых, чем наши собственные автомобили.
Пограничник повернулся и посмотрел на них.
– Время назначено примерно на сейчас, – сказал я ему.
Милиционеров было сложно разглядеть, они стояли слишком далеко. Но они чего-то ждали. Пограничник, разумеется, никуда не торопился – может, ты и полицейский, но никаких привилегий тебе это не дает, границу охраняем мы, – но, не обнаружив поводов меня задержать, в конце концов иронически отдал честь и жестом приказал нам проезжать в открывающиеся ворота. После Бешеля сама дорога под нашими шинами, около сотни метров ничейного пространства, показалась другой. Затем мы проехали через вторые ворота и оказались на другой стороне. Милиционеры двинулись к нам.
Раздался скрежет коробки передач. Машина, которая ждала, рванула с места и обогнула сотрудников милиции по крутой дуге. Сирена машины при этом издала один оборванный, резкий «вуп». Из машины, надевая на себя фуражку, вышел человек моложе меня, плотный и мускулистый. Двигался он быстро и уверенно. На нем была серая милицейская форма со знаками различия. Я попытался вспомнить, что они означают. Пограничники в удивлении остановились; он выставил руку вперед.
– Этого достаточно! – крикнул он и замахал руками, отгоняя их. – Я разберусь.
Мы с Дегештаном вышли из машины.
– Инспектор Борлу? – спросил улькомец у меня по-иллитански, игнорируя констебля. – Инспектор Тиадор Борлу, Бешельский отдел по борьбе с особо тяжкими преступлениями? – Он крепко пожал мне руку и указал на свою машину, в которой ждал водитель. – Прошу. Я старший детектив Куссим Датт. Вы получили мое сообщение, инспектор? Добро пожаловать в Уль-Кому.
* * *
За несколько веков Копула-Холл разросся; Надзорный комитет в его различных исторических инкарнациях превратил его в архитектурную мешанину. Сейчас он занимал довольно большой кусок земли в обоих городах. Его внутреннее устройство было достаточно сложным – коридоры могли начинаться полностью бешельскими или улькомскими, постепенно заполняться пересечениями, с комнатами в одном или в другом городе, и странными помещениями, которые находились ни в одном из городов или в обоих сразу, которые были только в Копула-Холле и которыми правили только Надзорный комитет и его подразделения. Схемы зданий были красивыми, но обескураживающими многоцветными сетками.
Но на уровне первого этажа, где широкая дорога врезалась в первые ворота и колючую проволоку, ситуация была проще. Здесь бешельские пограничники жестами приказывали прибывающим – пешеходам, тачкам, повозкам с запряженными в них животными, приземистым бешельским машинам, фургонам – остановиться в отведенном для них ряду, в зависимости от имеющихся у них пропусков. Все это двигалось с разными скоростями; ворота поднимались и опускались вразнобой. Рядом с воротами, там, где Копула-Холл переходит в Бешель, располагался неофициальный, но древний рынок. Торговля здесь не была разрешена, но на нее смотрели сквозь пальцы. Уличные торговцы ходили между рядов машин и предлагали жареные орехи и бумажные игрушки.
