– Я говорил с Ярисом… Он напуган, – сказал я. – Не виновен, но напуган и опечален. Кажется, он был в нее влюблен.
– Ладно, – ответил Датт после паузы. Он сделал знак, чтобы я садился в такси, и еще немного постоял рядом с машиной, отдавая инструкции по телефону – слишком быстро и тихо, чтобы я мог хоть что-нибудь разобрать. Затем он сел в салон, и такси поехало.
– Ладно, давайте сменим пластинку, – медленно заговорил он, обращаясь ко мне. – Кому какое дело, что там произошло между Бешелем и Уль-Комой, верно? Всем же насрать, что нам говорят наши боссы? Вы полицейский, я полицейский. Давайте все это исправим. Мы сотрудничаем, Борлу? Дело становится все более запутанным с каждой минутой, и мне бы не помешала помощь – а вам? Уль-Хуан, кстати, ни хрена не знает.
Заведение, в которое он меня отвез, находилось совсем рядом с его конторой, и по сравнению с темным баром, в котором собираются бешельские копы, оно было совсем не таким уж мрачным. Но я все равно не арендовал бы его для свадьбы. Формально рабочий день еще не закончился, но заведение уже было более чем наполовину заполнено. Вряд ли там сидела только местная милиция, но я узнал многих из тех, кого видел в офисе Датта. Меня они тоже узнали. Датта приветствовали, а я следовал за ним под шепот и очаровательные улькомские пристальные взгляды.
– Одно несомненное убийство, а теперь еще и два исчезновения, – сказал я, внимательно наблюдая за ним. – И все это – люди, которые занимались данной темой.
– Никакого долбаного Орсини не существует.
– Датт, я этого и не утверждаю. Вы же сами сказали, что существуют секты и психи.
– Нет, я серьезно – идите в жопу. Самый сектантский псих, которого мы видели, только что бежал с места преступления, а вы закрыли на это глаза.
– Я должен был сразу об этом сказать, сегодня утром. Извините.
– Вы должны были позвонить вчера ночью.
– Мне показалось, что его не за что задерживать. Но я прошу прощения. – Я выставил вперед ладони.
Я долго смотрел на Датта. В душе у него шла какая-то борьба.
– Я хочу раскрыть это дело, – сказал он. На заднем плане раздавался приятный уху гул посетителей, говорящих по-иллитански. Кто-то зацокал языком, увидев мой бейдж туриста. Датт взял мне пива – улькомского, ароматизированного кучей разных штук. До зимы еще оставалось несколько недель, и климат в Уль-Коме был такой же, как и в Бешеле, но мне показалось, что тут холодней. – Что скажете? Черт, если вы даже мне не доверяете…
– Датт, я уже рассказал вам то… – я заговорил тише. – Про первый звонок никто не знает. Я не понимаю, что происходит. Я ничего не понимаю. Я ничего не расследую. Меня используют – по какому-то стечению обстоятельств, о котором мне известно не больше вашего. Мне сливают разную информацию, с которой я не знаю, что делать. Надеюсь, что к этой фразе можно будет добавить «пока», однако сейчас я ровным счетом ничего не знаю.
– А что произошло, по мнению Яриса? Я найду этого гада.
Нет, не найдет.
– Я должен был позвонить, но… Он не тот, кто нам нужен, и вы это знаете, Датт. Вы знаете. Как давно вы служите в полиции? Иногда ты просто знаешь, верно? – Я постучал себя в грудь. Ему это понравилось, и он кивнул.
Я повторил ему то, что сказал Ярис.
– Херня, – сказал он, когда я закончил.
– Возможно.
– Что это за тема про Орсини? Он сбежал из-за этого? Вы же читаете эту книгу. Ну ту, запрещенную, которую написал Боуден. Какая она?
– В ней полно всего. Просто тьма. Я не знаю – по-моему, она нелепа. Тайные повелители, более могущественные, чем Пролом, кукловоды, дергающие за ниточки марионеток, тайные города.
– Бред.
– Да, но дело в том, что в него многие верят. И… – я раскрыл перед ним ладони, – происходит что-то серьезное, и мы понятия не имеем – что именно.
– Может, я почитаю ее после вас, – сказал Датт. – Кто знает, что тут вообще творится.
– Куссим… – Двое его коллег, мужчины приблизительно его или моего возраста, подняли бокалы, приветствуя его и – почти так же – меня. У них во взгляде было что-то особенное, и они приближались к нам, словно любопытные животные. – Куссим, у нас не было возможности познакомиться с нашим гостем. Ты его прятал.
– Юра, Кай, как жизнь? – сказал Датт. – Борлу, это детективы Такой и Сякой. – Он помахал руками, словно приветствуя нас. Один из детективов удивленно посмотрел на Датта.
– Я просто хотел выяснить мнение инспектора Борлу об Уль-Коме, – сказал человек по имени Кай.
Датт фыркнул и допил пиво.
– Твою мать, – сказал он удивленно и зло. – Ты хочешь напиться и завязать с ним спор, а может, даже – если ты уже достаточно набрался, Юра, – то и подраться. Ты вспомнишь всевозможные международные инциденты. Возможно, стряхнешь пыль с долбаной войны. Его папа служил в улькомском флоте, – сказал он мне. – Заработал звон в ушах или еще какую-то хрень во время дурацкой стычки с бешельским буксиром из-за ловушек для омаров, что ли.
Я бросил взгляд на наших собеседников: ни один из них не выглядел особенно разъяренным. Во взгляде Кая можно даже было рассмотреть что-то похожее на юмор.
– Можешь не трудиться, – сказал Датт. – Он – обычный бешельский чудила, как ты и подумал. Можешь так и рассказывать в офисе. Идемте, Борлу.
Мы зашли в гараж полицейского участка, где стояла его машина.
– Эй… – Датт показал на рулевое колесо. – Я даже не подумал – может, вы хотите опробовать улькомские дороги?
– Нет, спасибо. По-моему, я здесь только запутаюсь. – Водить машину в Бешеле или Уль-Коме достаточно сложно, даже когда ты в своем родном городе, ведь приходится следить и за местным, и за иностранным транспортом. – Знаете, когда я только сел за руль… Здесь, наверное, то же самое – нужно учиться не только видеть все машины на дороге, но и не-видеть все остальные, те, которые за рубежом, – но делать это быстро, чтобы уйти от столкновения с ними. – Датт кивнул. – В общем, в молодости, когда я начал водить, мы обгоняли разные «ржавые ведра», тележки с запряженными в них ослами и все такое прочее. Ты это не-видел, но, понимаете… А теперь, много лет спустя, машины, которые я не-вижу, в основном обгоняют меня.
Датт рассмеялся – почти смущенно.
– Жизнь, она такая – то вверх, то вниз, – сказал он. – Через десять лет ваши снова будут нас обгонять.
– Сомневаюсь.
– Да бросьте, – сказал он. – Все изменится, как и всегда. Перемены уже начались.
– Вы про наши выставки? Пользы от них ни на грош, инвестиции просто жалкие. Вожаком волчьей стаи по-прежнему остаетесь вы.
– Мы же в блокаде!
– Но, кажется, она не слишком вам повредила. Нас Вашингтон обожает, но что мы от него получили? Только кока-колу.
