Мы проходили мимо досок, увешанных инструкциями, мимо полок с папками. Какая-то женщина вырвала лист бумаги из принтера. Где-то звонил телефон.
– Вперед, – сказал мне мужчина. – Ты говорил, что знаешь, где правда.
Я увидел двойные двери, выход на улицу. Мы прошли через них, и когда свет поглотил меня, я понял, что не знаю, в каком я городе.
* * *
Когда паника отступила, я понял, что мы в Уль-Коме и что там же находится место, куда мы направляемся.
Глубоко дыша, я пошел по улице за моим спутником. Сейчас было утро – свежее, пасмурное, но не дождливое. Холодный воздух заставил меня ахнуть. Меня приятно дезориентировали люди, движение закутанных в пальто улькомцев, рычание автомобилей, медленно едущих по этой, в основном пешеходной, улице, крики торговцев, продававших одежду, книги и еду. Все остальное я старался развидеть. Над нами гудели кабели: один из улькомских воздушных шаров раскачивался на ветру.
– Не пытайся сбежать, – сказал мой спутник. – Не пытайся закричать. Ты знаешь, что я за тобой наблюдаю. И за тобой наблюдаю не я один. Ты в Проломе. Называй меня Ашил.
– Мое имя вы знаете.
– Пока ты со мной, ты – Тие.
Тие, как и Ашил, не было традиционным бешельским или улькомским именем, но могло бы принадлежать жителю любого из этих городов. Ашил повел меня через двор, мимо фасадов со статуями и колоколами, мимо видеоэкранов с информацией о биржевых котировках. Я не знал, где мы находимся.
– Ты голоден, – сказал Ашил.
– Я могу потерпеть.
Он повел меня в пересеченный переулок, где рядом с супермаркетом стояли лотки с компьютерными программами и всякой всячиной. Он взял меня за руку и потянул за собой, а я помедлил, потому что не видел вокруг ничего съестного, кроме – тут я на мгновение уперся – киосков с пельменями и выпечкой, но они находились в Бешеле.
Я пытался развидеть их, но тут никаких сомнений быть не могло: мы шли к источнику запаха, на который я старался не обращать внимания.
– Шагай, – сказал он и провел меня через мембрану между городами. Я поднял ногу в Уль-Коме и поставил ее на землю в Бешеле, где нас ждал завтрак.
Позади нас улькомка с панковской розовой прической предлагала услуги по разблокировке мобильников. Она посмотрела на нас – сначала удивленно, затем с осуждением. А потом Ашил заказал еду на бешельском, и она быстро развидела нас.
Ашил расплатился бешмарками, дал мне картонную тарелку и повел обратно через дорогу в улькомский супермаркет. Там он купил пакет апельсинового сока за динары и отдал его мне.
Он повел меня по середине пересеченной улицы.
Мое зрение, казалось, теряет всякие ориентиры, словно в фильме Хичкока, когда используется какой-то трюк с операторской тележкой и глубиной резкости. Улица стала длиннее, а фокусировка изменилась. Все, что я раньше не-видел, внезапно выскочило на передний план.
Появились звуки и запахи: возгласы бешельцев, звон часов на бешельских башнях, металлический лязг старых трамваев; запах дымоходов; старые запахи нахлынули волной вместе с ароматами пряностей и криками на иллитанском, вместе со стрекотом милицейского вертолета и ревом немецких автомобилей. Цвета Уль-Комы и ее пластиковые витрины больше не оскверняли охру и камни ее соседа – моего родного города.
– Где ты? – спросил Ашил так, чтобы его мог расслышать только я. – Ты в Бешеле или в Уль-Коме?
– Ни там, ни там. Я в Проломе.
– Ты со мной. – Мы пошли сквозь пересеченную утреннюю толпу. – В Проломе. Все они не знают, видят ли они тебя или не-видят. Не ужасайся. Ты не там и не здесь: ты в обоих городах. – Он постучал по моей груди. – Дыши.
* * *
Он повез нас на улькомском метро. В вагоне я сидел неподвижно, будто ко мне, словно паутина, все еще цеплялись кусочки Бешеля, которые могут напугать других пассажиров. Затем мы вышли на улицу и сели на трамвай в Бешеле, и это было приятно, словно я вернулся домой. Мы ходили пешком по обоим городам. Ощущение того, что я нахожусь в хорошо знакомых мне местах, сменилось каким-то чувством чужеродности. Мы остановились у библиотеки Улькомского университета, построенной из стекла и стали.
– А что бы вы сделали, если бы я бросился бежать? – спросил я. Ашил ничего не ответил.
Ашил достал ничем не примечательное кожаное портмоне и показал охраннику символ Пролома. Какое-то время охранник рассматривал его, а затем вскочил со стула.
– Господи! – воскликнул он. Судя по акценту, он был турок, но уже прожил здесь достаточно долго и понимал, что происходит. – Я, вы, чем я…
Ашил жестом приказал ему сесть обратно, и мы пошли дальше.
Улькомская библиотека оказалась более новой, чем бешельская.
– У нее не будет библиотечного шифра, – сказал Ашил.
– В этом все и дело, – ответил я.
Мы говорили о карте и ее легенде. Истории Бешеля и Уль-Комы, тщательно отделенные друг от друга, но стоящие на полке рядом, находились на пятом этаже. Студенты поглядывали на Ашила из своих кабинок. В нем чувствовалась властность, и этим он сильно отличался от их родителей и учителей.
Многие книги были не переведены, а представлены оригинальными изданиями на английском или французском. «Тайны Эпохи предшественников». «Буквы и литораль: Бешель, Уль-Кома и морская семиотика». Мы разглядывали их в течение нескольких минут: полок было много. И вот наконец та книга, которую я искал, – на второй полке сверху, в третьем ряду шкафов от главного прохода. Я протиснулся к ней мимо сбитого с толку студента, словно властью здесь обладал именно я. Книга без метки с шифром категории в нижней части корешка.
– Вот.
Это было то же самое издание, что и у меня. Та же иллюстрация на обложке в стиле «двери восприятия»: длинноволосый человек идет по улице, состоящей из двух разных (и вымышленных) архитектурных стилей, мимо теней, из которых за ним следят глаза. Я раскрыл книгу перед Ашилом. «Между городом и городом». Заметно потрепанная.
– Если все это правда, – тихо сказал я, – значит, за нами наблюдают. Прямо сейчас. – Я указал на глаза на обложке.
Я полистал книгу. На большей части страниц сделанные бисерным почерком пометки – красные, черные, синие. Махалия писала исключительно тонкой ручкой, и поэтому ее пометки были похожи на спутанные волосы. Многолетние примечания к диссертации на оккультную тему. Я оглянулся, Ашил тоже. Никого рядом не было.
«НЕТ», – гласили записи, сделанные ее рукой. «ВОВСЕ НЕТ» и «СЕРЬЕЗНО? СМ. ХАРРИС С СОАВТ.», «БЕЗУМИЕ! БРЕД!!!» и так далее. Ашил взял у меня книгу.
– Она лучше всех разбиралась в Орсини, – сказал я. – Именно здесь она хранила правду.
Глава 25
– Они оба пытались выяснить, что с тобой стало, – сказал Ашил. – Корви и Датт.
