Да, раз уж «Медика» в составе эльфийской корпорации, всё верно.
— Но ты же знала об этом заранее, когда устраивалась на работу? — Задал я вполне резонный вопрос.
— Знала. Но всё равно это дискриминация! По половому признаку!!!
Я мог бы напомнить ей, что в таких крупных компаниях рабочий день для женщины, например, на час короче мужского плюс дополнительный выходной раз в месяц, но заметил, что тема беседы неприятна девушке, не смотря на внешнее спокойствие и даже равнодушие, с которым она рассказывала о своём «нервном срыве». Я даже не буду спрашивать, кто такой он. Всё и так понятно. То, что за словами Кэйли нет никаких скрытых нежных чувств к «бывшему», — для меня очевидно. Так что в этом плане моя совесть чиста. С другой стороны, у меня всё же было некоторое ощущение, что мисс Хьюз искренна не до конца, и нечто осталось за кадром: то ли какая-то обида, то ли что ещё.
Наверное, дней семь она продолжала по ночам упорно подпирать дверь своей спальни стулом, как будто всерьёз полагая, что сей предмет мебели может служить для меня препятствием. Затем привыкла, что не стоит опасаться насилия, и перестала. Мало того: я замечал её мимолётные взгляды и жесты, свидетельствующие о растущем физическом интересе ко мне.
Что же касается самого меня, то… Мне было весьма непросто находиться рядом с красивой девушкой, практически на расстоянии вытянутой руки, созерцать её стройную грациозную фигурку, чувствовать тонкий аромат её кожи, оттенённый нотами горьковато — пряных духов, и слышать биение сердца. Представили, что так день за днём?.. Но я обещал её не трогать, несмотря на «виды», и я не трогал, а она не давала мне повода для преодоления невидимой черты, проведённой мной самим — в плане наказаний за неподобающее поведение. Наказание, как ни странно, «поставило бы на место» её мозги и серьёзно сократило бы между нами дистанцию, но случая пока не представилось.
После приключения с резинкой для волос Кэйли вела себя очень осмотрительно. Она запомнила, что ей пришлось провести несколько часов в унизительном состоянии крайней уязвимости, будучи в застёгнутых эльфийских браслетах. Никаких мохнатых и тряпочных резинок я больше не видел, а поведение девушки по отношению ко мне было фактически безупречным, без намёка на дерзость, но…
Сбой всё же произошёл — вечером в пятницу, во второй половине довольно утомительного дня.
В характеристике Кэйли был указан ещё один аспект — внезапная рассеянность, проявляемая ей в силу увлечённости какими — то важными для неё, и не очевидными для окружающих, вещами.
Отвлекаясь на свой ноут-блок, который она именно в этот день зачем — то притащила с собой в Департамент, мисс Хьюз пропустила ожидаемое мной важное письмо из регионального отделения во Франции. Мало того, что пропустила, так еще и удалила, как спам… Обнаружив оплошность, она вместо уместных слов извинения (инцидент был бы исчерпан), сочла нужным огрызнуться очень и очень недовольным тоном:
— Стоило вам так волноваться! Ничего же не случилось! Я вообще не просила делать меня подневольным секретарём!
Разумеется, я не держу на работе хлыст для конкура. А пора.
— Зайди ко мне в кабинет, Кэйли.
Она запоздало осознала, что дала маху, сейчас явно что-то произойдёт, и прикусила нижнюю губку, но извиниться даже не подумала.
В кабинете я показал на стену напротив своего письменного стола.
— Видишь эту картину, Кэйли?
— Д-да, — сказала она, невольно обернувшись и бросив беглый взгляд на световое панно, изображавшее идеальный баррель мощной волны, образующий «трубу»
[20].
— Пожалуй, я сниму её. На ближайший час.
Я действительно убрал картину. Кажется, она висела не слишком высоко, тем более, Кэйли на каблуках…
— Сними жакет. И ещё одна просьба — расстегни блузку. Три верхних пуговицы будет вполне достаточно.
— Что?! Милорд, я не понимаю вас…
— Понимать необязательно. На этот час я бы хотел видеть тебя украшением стены — вместо картины. Идея отнюдь не нова, и придумана не мной, но почему бы не внести свежую деталь в офисный интерьер?
[21]
Я ждал нового взрыва возмущения, — именно ждал, и даже надеялся на него, но ошибся. Покрасневшая до корней волос Кэйли молча сделала то, что я просил — так, что из выреза показались кремовые кружева бюстгальтера.
— Подойти к стене и подними руки.
Тут же не один гвоздь для картины, тут два металлических крепления, к которым отлично магнитились bráisléid.
Когда руки скандалистки оказались зафиксированными на стене, я подправил украшение так, как считал нужным: вынул шпильки из причёски мисс Хьюз, распустив волосы по плечам, и слегка раздвинул вырез блузки. Прекрасно. Кэйли пару раз дёрнулась в ответ на мои прикосновения, но возмущения никак не выразила. Я пристально наблюдал за её реакцией и не заметил ни малейших признаков страха в глазах. Раздражение. Негодование. Всё тот же вызов, граничащий с едва заметным возбуждением. Прекрасно.
— Тú аg féаchаint iоntаch
[22]. — Заметил я и вернулся к прерванным делам.
Девушка поджала губки и не произнесла ни слова. Хм, возмущаться дальше не хотим?..
Причина молчаливой покорности Кэйли стала ясна сразу, как только я отключил браслеты и позволил ей отойти от стены — ровно через час, как и обещал.
— Милорд Морни… — неуверенно заговорила она, застёгивая блузку дрожащими пальцами, — простите за то письмо и… мне очень нужно в Шотландию, через десять дней… всего на три — четыре дня, без визы…
— Для чего?
— Я каждый год приезжаю на день рождения к бабушке, она живёт в Инверари
[23]. Ей исполняется сто один год этим летом… Я… Я сделаю всё, что угодно…
— Всё — всё? — Переспросил я, придавая голосу заинтересованность.
Уж не знаю, какие такие эротические ужасы вообразила себе Кэйли Хьюз, потому что крепко зажмурилась и повторила с решимостью на грани отчаяния:
— Всё — всё!
Я задумался. Опрометчивым обещанием «сделать всё, что угодно», легко воспользоваться, но это будет всего лишь версией принуждения к сексу. Исключено, Кэйли совсем к этому не готова, хотя я сам был бы не против… Пусть съездит, сменит обстановку. Сбежать с имплантантом слежения в плазме крови невозможно. Придётся сделать для неё электронный пропуск с разрешением на временный выезд, иначе ни один сканер на таможне в порту не выпустит.
