Дело было в другом: я бы не хотел, чтобы крохотная искра женской гордыни, тлеющая в душе Кэйли, была бы умело раздута в пожар, долгие годы поедающий сознание и всю сущность Айне.
А в том, что при случае Айне попытается это сделать, я не сомневался. Я слишком хорошо её знаю.
И всё же, мне нужно было поговорить с сестрой наедине. Рорк, видимо, это понял, и любезно предложил Кэйли пройтись по фойе концертного зала. Айне взяла меня под руку, буквально излучая дружелюбие, которому мог поверить только тот, кто совершенно не был с ней знаком.
Она успела побывать на вершине могущества жриц Ллос, и этим было всё сказано.
Я не стал искать никакого предлога и спросил напрямую:
— Тебе доводилось близко общаться с миледи Тилэйт Глоудейл?
К этому моменту я уже знал о миледи Глоудейл следующее: родилась примерно в одно время с Айне, входила в число старших жриц Ллос в одном из крупных городов. До Переворота «прославилась» тем, что оставляла тела своих неверных любовников со спущенной кожей — в покоях соперниц. С такой репутацией её оставили в живых только потому, что Глоудейл предъявил на Тилэйт права и согласился заняться воспитанием. На фоне Переворота это было обычной практикой, повторившейся с тех пор только единожды — уже после Шотландской резни, по распоряжению Эрика.
Кстати, сам лорд Глоудейл — старший умер около двадцати лет назад — и вроде бы, при совершенно прозрачных обстоятельствах, после тяжёлого ранения на дуэли. Если это результат мести жены — то, право же, она терпела слишком долго. И,тем не менее…
Айне равнодушно ответила:
— На Небиру?.. Нет. Но, конечно, эта фамилия мне знакома. Сейчас мы обе в числе соучредителей Фонда защиты эндемической флоры, занесённой с Небиру.
— Ты слышала о смерти её сына?
Синие глаза моей сестры широко раскрылись:
— О' нет! А что случилось?..
— Я думаю, ты скоро узнаешь из материалов прессы или от самой леди Глоудейл. По моей информации, она сегодня будет здесь, и я хотел бы, чтобы ты меня ей представила.
— Если ты хочешь, пожалуйста. — Всё так же равнодушно согласилась Айне. — Пока что, её тут нет. Давай лучше поговорим о тебе, Морни. В кои — то веки я вижу тебя в свете — и с девушкой.
— Ты же знаешь, у меня не так много времени, чтобы выгуливать, кого бы то ни было, на светских раутах.
Ярко накрашенные губки Айне сложились в очень нехорошую улыбку. Обычно я видел такую улыбку — ухмылку перед тем, как эти красивые губки собирались сказать какую — нибудь гадость.
— Она совсем молоденькая. Твой типаж, да?.. Светловолосая и светлоглазая куколка. Хороша собой, и при этом — умная и достаточно независимая, чтобы её соблазнение и подчинение доставляло тебе максимум удовольствия. Видеть у своих ног миленькую дурочку — сомнительный приз, правда?
Кажется, Айне накопила достаточно яда за семь лет, чтобы сейчас отказать себе в скромной радости немного потрепать брату нервы.
— Ты хорошо меня знаешь. Зачем повторять очевидные истины?
Алые ноготки прошлись по моей руке.
— Очередной объект для мужского самоутверждения… Очень скоро она привыкнет и будет доверять тебе настолько, что позволит делать со своим телом всё, что тебе захочется. Станет нежной и послушной. Перестанет возражать и бросать колкости. Сейчас ты радуешься её обществу, как ребёнок — новой игрушке… Надеваешь на неё свои браслеты, как сделал бы дроу с женой, поведение которой не соответствует его требованиям… Но ведь она не твоя жена, а фактически — домашнее животное. Когда ты её отпустишь, утратив чувство новизны отношений, её новый мир, мир без тебя, где она будет просыпаться без твоих браслетов на руках, превратится в омут потери…
— Всё сказала? — Спокойно спросил я.
Взгляд синих глаз, так похожих на мои собственные, устремился в ту сторону, где, по — видимому, Рорк рассказывал улыбающейся Кэйли что-то очень забавное.
— Не всё. Знаешь, что происходит с собакой, от которой отказывается хозяин?..
— Нет. У меня никогда не было собаки.
— Она подыхает с тоски, Морни. — Воркующее закончила фразу Айне. — Приятного вечера… Я думаю, миледи Глоудейл будет здесь ко второй части концерта.
Итак, расставшись с донельзя довольной сестрой, я повёл Кэйли в зал, слушать классическую музыку. Сказать, что нравоучения возымели на меня какое — то воздействие, я не мог. Я даже не стал возражать Айне, потому что это было бесполезно. Для этого у неё есть муж — вот, пусть и занимается. К тому же, вряд ли подобные высказывания Айне шли от чистого сердца и, тем более, были направлены на заботу о девушке, которую она видела впервые. Это был эквивалент той самой отравленной шпильки, которыми в совершенстве владеют Тёмные эльфийки.
Да, симфонический оркестр стоило послушать. Классический репертуар был разнообразным, от произведений человеческих, до эльфийских композиторов. Я гадал, где может быть сейчас Тилэйт Глоудейл, и периодически любовался профилем мисс Хьюз, которая, кажется, была в полном восторге.
В перерыве она подтвердила мои предположения, так что мне стало ясно — вторую часть придётся слушать тоже. Айне могла справедливо упрекать меня в отношении к девушкам, как к дополнению интерьера, но если этому «дополнению» что-то нравилось, я обычно шёл навстречу. Мотив очень прост: игрушка довольна — её поведение изменяется к лучшему — приятно мне, то есть её хозяину.
Теперь, когда Кэйли отошла, скорее всего, в дамскую комнату, мне навстречу в прямом смысле двигались две Тёмные эльфийки — моя сестра и, судя по всему, та, с кем я хотел пообщаться.
Миледи Глоудейл.
Лица всех эльфов и эльфиек можно спокойно разделить на четыре типа: смазливые, красивые, прекрасные и, наконец, совершенные. У Тилэйт Глоудейл было именно такое лицо, бесстрастное и совершенное, как у статуи. При всех моих натренированных способностях читать мимику тех, кто принадлежал к моему клану, я не мог распознать ничего. Совершенным было не только лицо, но и тело, и пластика движений, и каждая чёрточка в макияже, как будто передо мной была не живая эльфийка, а голографическая модель с подиума модного показа.
Существенным минусом могли считаться тяжёлые сладкие духи, аромат которых был едва уловим, но подействовал на меня весьма отрезвляюще.
— Позволь тебе представить, дорогая, — защебетала Айне, — мой брат, милорд Морни Эльдендааль.
На меня в упор смотрели глаза редкого цвета — оттенка холодного дыма сжигаемой осенней листвы. Эльфийка была одного роста со мной.
— Миледи Тилэйт Глоудейл.
Сейчас эта женщина предоставлена самой себе — у неё нет мужа и хозяина. Любое моё прикосновение или попытка поцеловать руку Тёмной эльфийке, родившейся задолго до Переворота, да к тому же бывшей жрице Ллос, тут же будет расценено как оскорбление. Я лишь вежливо склонил голову.
