— Если уж ты, как утверждаешь, начиталась, то должна была читать и о тех особенностях матриархата, которые в итоге подтолкнули мужскую половину Тёмных эльфов от него отказаться. К тому же… Давай возьмём за пример человеческое общество. Твой мужчина дарил тебе цветы?..
— Да, но…
— Это воспринималось тобой, как оскорбление?
— Конечно, нет! — На гладкий лоб девушки набежала морщинка изумления.
— Тебя раздражает, когда я открываю тебе дверцу автомобиля?
— Нет.
— Тебе кажется странным, когда мужчина пропускает тебя вперёд в дверях или же платит за тебя в кафе?
— Н-нет.
— Когда несколькими часами ранее, я откровенно сказал, насколько ты обворожительна, ты сочла это знаком дискриминации или ущемления твоих прав, или моего мужского превосходства?..
— Нет. — Покачала головой Кэйли. — Я восприняла это как комплимент.
— Представь себе, Lеаnbh, что я застал на Земле ту эпоху, когда всё это — цветы, открытая дверь, комплименты и прочее, — вполне считалось признаком половой дискриминации женщин, а стремление вашего пола достичь какого — то равноправия граничило с абсурдом.
Кэйли сама не заметила, как махом осушила бокал. Сейчас у неё порозовели щёки — не столько от выпитого вина, сколько от сдерживаемого желания высказать всё, что она обо мне думает — и даже сверх того.
Я же говорил, — хорошенькая, даже когда злится.
Не думаю, что я позволю ей далеко зайти в своих высказываниях. К тому же, вечернее платье давно так и просит снять его.
Мисс Хьюз успела поставить бокал на столик как раз перед тем, как я схватил её, прижав к спинке дивана.
— А то, что произошло между нами в моём кабинете, девочка… Это было дискриминацией? — Выдохнул я, когда мои губы оказались так близко от её мягких розовых губ.
Хм… где же застёжка у этого замечательного платья?.. А, вот она — мои пальцы нащупывают крытую «молнию» сбоку.
Сердечко Кэйли учащённо бьётся.
— Это было… принуждение, милорд Морни. Называйте вещи своими именами.
Что — то я не чувствую в голосе мисс Хьюз осуждающего вердикта!
— Я бы даже сказал больше… Помимо принуждения, это была типичная демонстрация мужского превосходства, и напоминание о том, что место женщины — не в управлении обществом…
Застёжка побеждена, а платье, наконец, стянуто вниз, освобождая упругие грудки с затвердевшими сосками, и прижимая руки моей игрушки к бокам.
— … не в руководстве компании…
Протянув руку, я опускаю указательный палец в бокал с вином, затем прикасаюсь к губам Кэйли. От неожиданности она приоткрывает ротик, и вот мой палец — на её язычке.
— … не с оружием в рядах войск и полиции…
Я вижу своё отражение в её расширенных зрачках — не от испуга, нет, — от возбуждения, смешанного со злостью на саму себя от того, что предательская физиология тела опять готова задвинуть разум в самый дальний угол подсознания.
Розовые губы смыкаются вокруг моего пальца.
У меня дикий стояк, девочка, но сейчас я сделаю всё, чтобы посмотреть, как ты раскроешься полностью. Я не позволю себе кончить до того, как ты запросишь о пощаде.
— … не во главе государства…
Левой рукой я поднимаю подол её платья.
— … одним словом, не во всех этих скучных и неинтересных местах, где мужчина возьмёт на себя нужные обязанности…
Слегка двигаю пальцем во рту Кэйли, она прикусывает его острыми зубками. Если бы хотела — могла бы укусить по — серьёзному, но она этого не делает.
— … а в мужских объятьях, в данном случае — в объятьях Тёмного эльфа, который не замедлит объяснить тебе, что принадлежать дроу может быть очень приятно…
Острые зубки отпускают мой палец. Один рывок — и платье снято и отброшено на пол. Подхватываю девушку на руки, туфельки падают на ковёр с глухим стуком. Чем хороши номера в отеле «Меррион»? Это не только великолепный вид из окон, но еще и удобная кровать размера «king-sizе». Отдадим предпочтение последней, как месту для объяснений…
Привкус вина на губах Кэйли. Горьковатый аромат её духов. Её стройное, белокожее тело на простынях из серого шёлка. Она садится, обхватив колени руками, и смотрит на меня, пока я раздеваюсь.
— После Переворота вы вели себя так же с эльфийками? — Неожиданно спрашивает девушка, когда я, наконец, оказываюсь с ней рядом.
Она отклоняется и слегка отталкивает меня ладошкой.
— Почему «так же»? — Невозмутимо переспрашиваю я. — Иногда гораздо хуже, если эльфийка этого заслуживала. Например, задавала неуместные вопросы дерзким ротиком или отталкивала своего хозяина в самый неподходящий момент.
Одно движение — и я оказываюсь сверху, прижимая игрушку к гладкому шёлку простыни. Кэйли чувствует мою эрекцию, и внезапно пытается сдвинуть бёдра, как будто в ней проснулся какой — то очередной протест или стыдливость. Нет, не то. Её движение никак не согласуется с полуоткрытыми губами и участившимся дыханием.
Решила со мной поиграть? Хорошо.
Я легко переворачиваю её на живот и сначала прижимаюсь к попке. Провожу кончиком языка по шее девушки, — от линии волос и вниз, вдоль позвоночника. Кэйли вздрагивает, как от щекотки. Потом я шепчу в маленькое изящное ушко:
— Я же обещал попробовать тебя на вкус, помнишь?
Теперь губами обхватываю мочку уха, едва ощутимо прикусываю. Моя игрушка стонет.
— М-м… здесь вкусно. А дальше?
Веду кончиком языка по спине, по пути снова покусывая кожу.
— Здесь, представь себе, тоже.
Добравшись до попки, стягиваю с Кэйли трусики, снова наклоняюсь и кусаю чуть сильнее.
— И здесь, можешь не сомневаться…
Она негромко вскрикивает, но не пытается вырваться, хотя я её совсем не удерживаю.
Снова переворачиваю Кэйли, теперь уже на спину.
— Вы хотите подтвердить худшие слухи о поведении дроу, милорд Морни? — Она уже возбуждена, и не может это скрыть.
Только вот серебряный колокольчик такой же излишне смелый, как будто выпитое вино тянет за язычок.
— Пытаюсь соответствовать этим слухам. Даже не представляешь, насколько. А то ведь, умненькие девочки, которые не ходят в пабы, часто собирают информацию о поведении дроу в сети, так что выдают желаемое за действительное.
— Желаемое?!
Полумрак никак не может скрыть от меня тот факт, что от возмущения вся кровь бросилась Кэйли в лицо. Она так и вспыхивает, сделав бесполезное движение в попытке сбежать с кровати. Интересно, куда?
Я перехватываю её в самом начале этой нелепой попытки и опрокидываю навзничь. Что там говорила Айне? «Скоро перестанет возражать»?.. Да Кэйли можно вообще не разговаривать, настолько выразительный у неё взгляд! И сейчас этот взгляд говорит следующее: «Я не знаю, чего мне больше хочется: чтобы ты провалился на этом месте или чтобы ты меня трахнул?!»
