Итак, ныне никакой Дани не полагается отдавать тому, что Дэмоны, каковы б ни были оне к тому времени одержимы, имеют сказать. Пускай же принято будет к сведенью, что осажденные Личности называются Энергуменами из ЭПТОМАТА Агитора. Те, чьи Тела преждевременно возбуждены так, чтобы подвергнуться опасности быть сброшенными в Пламя, хоть и околдованы они могут быть, вне всяческих сомнений осаждены Дэмонами.
Вспрыгнувши звукоснимателем на Большого Джима Хоторна и версию «Поезда-беглеца» работы «Четверки кленового листа», я с готовностию предоставил аккомпанемент, подведши к вокализацьи собственные свои силы йоделёра. Взбираючись по гаммам екстаза, я выкрикнул радость свою высоким перезвоном яростного завыванья, отчего у Гаса и Джека на лицах написались виды неспокойствия, а вот у Томми Морэна – отнюдьственно: он яро пялился в ажитацьи красными зенками свойми на тех двоих – в надежде, уверен я, уловить от них хотя бы слабейшее дуновенье еврея.
– Все живые существа лучше развиваются без паразитов, а все живые паразиты развиваются здоровей в носителе своем, коли он ослаблен лишь чуть-чуть. Естьли паразит уничтожает своего носителя, тем самым он обеспечивает уничтоженье самому себе. То же и с Глянцем в Европе. Еврейство не заходит, конечно, в такую даль, чтобы уничтожить свою нацью-носителя. Поступай оно таково – лишило б себя основы собственного существованья. Еврейство не способно процветать меж крепких наций. Сим определенное количество саботажа нацьи-носителя – в его интересах. Лживостью еврея приходится восхищаться.
Компанья «Шадрах Месех и Абед-него», изготовители «Растопки Вжик» и отчасти-владельцы «Хэрродза» (вместе с сими жидовскими мусульманами Аль Фаедом и дохлым сыном его Леденцовою Куколкою) свои приподстроенные бошки сунули во все финансовые институцьи и буржуазные пироги Англьи.
Птолемей антисемитизма, совершенный, абстрактный и абсолютный, располагается до и после Времени. Собственное сердце Преисподней породило еврея с природою, скользящею, яко змии.
Свет солнца николи больше на них не склонится.
Евреи, сия раса осквернителей хозяйских гостий; отвратительные, заразные, бешеные орды, поставленные вне закона по праву… подлейшая раса, запятнанная кровию и отягощенная виною раса преступников.
Евреи, на ком хорошо сидел Кровавый Навет Агобарда и Амоло, будучи сегрегированы и исключены изо всех выгодных занятий, вскоре пожрут весь капитал свой и затем, соответственно своим наследуемым инстинктам, станут преступниками. Когда сия стадия станет достигнута, пред нами предстанет нагая необходимость истребить еврейский подниз теми же методами, кои в нашем упорядоченном Государстве всегда используются для разбирательств с преступниками, а именно – Огнем и Мечем.
Сократить их рать и испить чорную темь «Hackenbräu» за их пагубный компост – сие моя кроваво-красная судьба.
Рефлексы их касаемо планетарной нашей деятельности жестоки, алчны и беспощадны. Видя жестокость и враждебность, кои евреи причиняют нам, – что в поведеньи их по отношенью к нам, они меньше напоминают людей, нежели первобытные звери, – мы должны встать затаенно пред бурею их.
Die Juden sind unser Unglück.
Со Времянем, огроменным, как сам, блядь, Марс, за нашими спинами, стоим мы пред мором «De Judæis» с осуждающим сердцем.
Что ж еще будет Вековечным тогда, как не абсолют НЕНАВИСТИ.
С суетою преклонил микрофон свой я вниз и предоставил выход своей желчи (цветом схожей с кровию Билли Боунза). Честию клянусь, меня б невозможно было отговорить от выклицанья имени противника мойво с полною данною благодатию. И вечно мог я слышать низкие фырчки жидовинов, колотившихся вкруг слов моих, угрожаючи преуменьшить рвенье мое.
– Когда на поле битвы падают сумерки, сие сумерки Царства Иуды на Земле.
Рек я, темно вспыхнувши, и ножны лучей, чорных, яко мартовскье порывы, соплыли со гребня моего.
С мышиаковою кровию и тягою сердечною играть в Разборщика Еврея вовсе не было мне в тягость.
– Они Бога соблазнили – евреи сии – в последний раз. Они вложили глас мой в ножны, аки профилактики.
Я обрамил прощальное свое слово во тщательный шопот.
– Прощайте.
