Реконструированная галльская усадьба. Котд’Армор, Франция
Со II века до н.э., наоборот, к поселениям добавлялись территории и пристраивались сооруже-ния, предназначенные для общественного пользования, — вероятно, для народных собраний и отправления культа, позволенного простонародью. Данная тенденция усилилась в ту же эпоху благодаря набегам в Галлию народов, проживавших по эту сторону Рейна, и зарейнских народов, которых Цезарь назвал германцами. Опасность — особенно вторжения так называемых кимвров и тевтонов, — стала причиной необходимости большего воинского набора, формирования значительных армий и усиления мер по защите крестьянства и крестьянского хозяйства. Условия нестабильности, повторявшиеся в течение долгих периодов, содействовали возникновению важных укрепленных пунктов, называемых оппидумы (oppida). В них находились абсолютно все типы необходимых коллективных учреждений — даже те, которые предназначались для элиты.
Но никогда до римского завоевания галлы не пытались насаждать в стране своего проживания инфраструктуру, общую для нескольких племен или для союза, или органы, которые можно было бы квалифицировать как региональные. Великие пути сообщения были еще старые, проложенные для торговли с городами Средиземноморья. Физическая география накладывала свой отпечаток.
Каждый из народов на свой лад использовал ту часть путей, которая пролегала через его страну: пути контролировали главным образом по стратегическим и финансовым причинам (пользование сухопутными и речными путями было платным), но вовсе не пытались создать сеть коммуникаций, охватывающую всю область. Единственно, что могло разъединять многие народы, была религия. Цезарь, когда созывал ежегодное собрание друидов в стране карнутов, подчеркивал, что это собрание проходит в святилище, общем для всех народов Центральной Галлии — той Галлии, которую Цезарь называл Celtae. В самом этом святилище либо в каком-то другом месте проводились судебные разбирательства, целью которых было улаживание споров между народами.
РАЗБРОСАННЫЕ ПОСЕЛЕНИЯ
Подчеркнуто сельский образ жизни галлов объясняет их значительное отставание в урбанизации; также он объясняет природу их жилищ, — разбросанных, иногда до крайности. Особенно у белгов. Две эти характерные черты галльского поселения отмечены несколькими другими факторами. С одной стороны, это режим наследуемой собственности и общественных отношений, почти целиком подчиненных практике клиентелы. Только знать или воины в древние времена пользовались еще и наследуемой собственностью. Эти владения — зачастую обширные, с наделами, распределенными среди многих племен и даже многих частных лиц, — вынуждали их обладателя ходатайствовать перед клиентами, более-менее высоко стоящими на социальной лестнице и распоряжавшимися более-менее большим количеством крестьян и рабов. С другой стороны, частые войны всегда поставляли новые земли, которые надо было занимать и защищать.
План укрепленного поселения. Кот д’Армор, Франция
Из указанных две причины приводят к экстенсивному и интенсивному землепользованию. ВIII веке до н.э. леса на севере Франции вырубались более интенсивно, чем сейчас. Освоение земель сопровождалось их заселением. Знатные люди жили в центре своего домена в комфортабельных фермах огромных размеров, которые археологи назвали аристократическими резиденциями. (Поль в Кот д’Армор и Монмартэн в Уазе являются превосходными примерами этого.) Остаток земель этого же собственника распределялся на один или несколько других доменов — местопребываний более скромных ферм, вокруг которых группировались лачуги крестьян. С V века до н.э. эта ситуация являлась в Галлии самой обычной. Еще Цезарь застал такое положение вещей.
Деревни редки, в древнюю эпоху их почти нет. Самые ранние появляются в начале II века до н.э. Они представляют собой небольшие скопления, по площади никогда не превышающие 10 гектаров и включающие в себя несколько десятков домов. Эти последние чаще всего выстраиваются вдоль одной или нескольких улочек и образуют достаточно редкую сеть, где проходы, окруженные палисадниками, чередуются с домами. Представляется, что в большинстве случаев причиной появления подобных селений являлась более-менее важная дорога или какая-нибудь река. Наиболее известные случаи этого — Аси-Романс (Арденны), Роанн и Фер (Луара), Левру (Эндр). Во всех этих местностях жилище, как правило, смешанное — сельское и ремесленное. Кроме общего плана, обусловленного дорожной или речной сетью, возле которой они возникали, у них нет никаких построек для общественного пользования (система защиты, обустроенное место для общественных собраний, канализация и т.д.). Создается впечатление, что подобные пространства являлись свободными зонами, на которых могли селиться свободные люди. Действительно, они появляются в период частых военных конфликтов, в которых задействовано большое число войск. А частые и многочисленные рекрутские наборы непременно сопровождались появлением новых свобод и прав.
УКРЕПЛЕННЫЕ МЕСТА, ИЛИ ОППИДУМЫ
Во второй половине II века до н.э. появляется новая форма жилища, которая в течение следующего столетия распространяется по всей кельтской Европе. Это оппидум — латинское название, даваемое обширным укрепленным местам, обладающим характеристиками, которые настолько же отличают их от небольших крепостей эпохи бронзы и первой эпохи железа, как и от укрепленных городов средиземноморского мира. Эти обширные укрепления площадью от 100 до 1500 га (последнее значение дано по Гейденграбену в Германии — самому обширному из подобных мест) располагались чаще всего в местах, естественным образом защищенных. Известны и исключения (оппидумы на равнине, в меандрах рек).
Если окружающая их крепостная стена представляется нам самым значительным элементом, так как зачастую это единственное, что от них осталось, то при детальном ее рассмотрении оказывается, что она имеет плохие оборонительные характеристики и обладает крайне относительной прочностью. Самый известный тип такого сооружения — тот, что описан Цезарем и которому он присвоил имя murus gallicus. Речь идет о сооружении, покрытом щебнем, основа которого была составлена из балочной решетки, поддерживаемой большими железными штырями. С внешней стороны — каменный откос, образующий стенку высотой 5—8 метров, к которому прикреплены весьма эстетичного вида балки. Эти крепостные стены, очень протяженные, было трудно оборонять. Их часто разрушали и восстанавливали.
Оппидумы никогда не играли стратегической роли при обороне территории или при охране торговых путей. Возможно, это объясняет тот факт, что на момент романизации мало подобных укрепленных мест было преобразовано в постоянные города. Урбанизация здесь была мало развита — вот почему по поводу оппидумов говорят как о протоурбанистических постройках. В них заметно наличие системы коллективной обороны (крепостная стена и укрепленные ворота), мест, которые могли служить для совершенно различных родов деятельности (для военного сосредоточения, для собраний, празднеств и торговли), мест отправления культа, открытых для широких народных масс. Здесь заметно функциональное деление пространства (жилые зоны, зоны для ремесленничества, складирования, загоны для скота). Но, несмотря на все это, общественная инфраструктура остается весьма примитивной: нет заранее разработанного плана, нет долговечных массивных сооружений, нет коллективного водоснабжения и канализации. Зато оппидум, бесспорно, пока сохраняет сельский характер, который заметен в обширных пространствах, никогда не застраивавшихся, служивших, по-видимому, загонами для скота. Возможно, здесь выращивались и растения первой необходимости. Такие большие пространства также годились для размещения крестьянского населения в случае военной угрозы. Весьма правильное топографическое расположение и окружающие их протяженные крепостные стены заставляют сделать предположение, что оппидумы были прибежищем для населения со всей округи (несколько десятков тысяч человек). Только такие места и могли обеспечить людям должную защиту.
