РЕЛИГИОЗНЫЕ ПРАЗДНИКИ
В античных источниках в явном виде не упоминается о наличии у галлов религиозных празднеств. Однако следует иметь в виду, что в Галлии они играют столь же важную роль, как в Греции или Риме. Все великие жертвоприношения, как регулярно совершаемые, так и приуроченные к определенной дате, как раз и являются такими праздниками, на которые собирается масса народа и происходят другие значимые торжества, среди которых главную роль, конечно же, играет пиршество. На подобных праздниках в жертву приносятся явные злодеи, о чем упоминает Диодор Сицилийский. Они, как мы видели, содержатся в заточении, пока раз в пять лет не наступает время казни. Собрания друидов, каждый год проводимые в стране карнутов, есть не что иное, как религиозный праздник. Во время него заседает трибунал, выносятся приговоры, совершаются жертвоприношения и устраиваются пиры. Археологические раскопки последних десятилетий с избытком подтверждают проведение таких празднеств смешанного характера — религиозных и светских в виде пиров, во время которых съедается немыслимое количество мяса и выпивается столь же немыслимое количество напитков (вино, мед, пиво и т.д.). Наилучшим примером в этом смысле является местность Феск, в Сен-Маритим. В святилище Гурне-сюр-Аронд в нагромождении скелетов закланных животных наблюдается некое единообразие, тогда как останки поедаемых ягнят указывают на фиксированную дату забоя — всегда одну и ту же: конец августа — начало сентября.
Для доказательства существования таких праздников обычно выдвигается другой аргумент — упоминание в «Календаре из Колиньи» месяца под названием Samonios, что похоже на кельтский праздник Самайн в Ирландии. Таким образом, четыре великих кельтских праздника, открывающих каждый из четырех сезонов, видимо, находят свой эквивалент в галльском календаре.
БОГИ
Совершенно парадоксальным образом, начиная с эпохи Ренессанса, галльские божества порождают на свет избыток вдохновенной литературы. Притом что античные сведения о галльских божествах одновременно бедны и противоречивы. Что до эпиграфических данных и скульптурных изображений, они мало того что поздние, но зачастую явно отмечены римским духом. Изучение галльских богов наталкивается на две основных трудности. Первая состоит в почти полном отсутствии любых местных сведений до римского завоевания. Вторая есть прямое следствие важного недостатка, присущего любой античной информации о чужеземных религиях. Он заключается в том, что имени, а, следовательно, и сущности местного божества ищется аналог греко-римского пантеона. Так, Цезарь рассуждает о каком-то галльском Марсе, Меркурии, Юпитере, как если бы речь шла о копиях, в той или иной мере воспроизводящих черты великих греческих богов, усвоенных римлянами. Реальное положение вещей должно быть совсем иным — мысль, на которую наводит то смешение, которое царит в галло-римском пантеоне, в котором один и тот же римский бог имеет несколько галльских эквивалентов. Очевидно, что каждое галльское божество обладает собственной идентичностью, которая видоизменяется у каждого из народов. Римские литераторы, а затем правители усвоили из этого лишь то обстоятельство, что можно их уподоблять Аполлону, Минерве и т.д. Это то, что сами римские историки называют interpretatio romana.
Придется напомнить об одной вещи, которую недооценивали и даже игнорировали как античные, так и более поздние историки кельтов. Речь идет о крайне своеобразном изображении кельтами своих богов. В противоположность грекам и римлянам республиканской и имперской эпохи кельты и галлы не изображают богов антропоморфно. Долгое время галлам статуи богов в человеческом обличье были неизвестны. Лучшую иллюстрацию этого мы находим в том удивительном и показательном поведении вождя кельтов Бренна. Трог-Помпей рассказывает, что Бренн внезапно решает напасть на святилище в Дельфах, поскольку «у богов нет нужды в сокровищах, так как они раздают их людям». Но, войдя в святилище, сообщает на этот раз Диодор, он даже не интересуется сокровищами храма, но разглядывает статуи богов, поминутно разражаясь смехом, потому что «боги выставлены в человеческом облике и их там вытесали из дерева или из камня». Такое удивление, смешанное с определенным интересом, показывает, до какой степени кельтской концепции божественного могущества чужда была любая персонификация.
Трехликое божество. Рельеф на галльской терракотовой вазе. IIв. до н.э.
А также то, какой импульс подобное открытие божественного антропоморфизма придаст галльскому миру. Однако только после римского завоевания можно наблюдать появление первых статуй различных размеров в культовых местах галлов. Цезарь, касаясь периода, предшествовавшего его прибытию в Галлию, сообщает лишь о simulacra бога Меркурия. Можно догадаться, что речь идет о каменных или деревянных столбах, более-менее бесформенных, изображающих божество.
В святилищах до II века до н.э., по понятиям галлов, о присутствии божества или о его возможном появлении свидетельствует священный лес, роща или даже просто пластическое изображение дерева. Дело в том, что большинство почитавшихся у галлов божеств были хтонической природы. Это были обитатели подземного мира. Таким образом, вероятно, верующий не создавал себе какого-то пространного представления о них, но нуждался в толкователях, которые могли описать ему природу богов, их атрибуты или функции. Как и во всех прочих областях религиозной жизни, обычный человек не имел прямого доступа в божественный мир — он нуждался в помощниках. Таинственность, окружавшая божество, скрывала не только его черты, но и его отношения с другими богами, его имя, которое не должно было произноситься, но заменялось эвфемизмом, не способствующим усвоению образа бога широкими слоями народа. Так что не стоит удивляться тому, что галло-римские скульпторы затруднялись наделить эти божества внешностью и атрибутами римских богов.
Существуют сомнения по поводу наличия в Галлии, или по крайней мере у огромного множества ее народов, подлинного пантеона — чего-то вроде семьи богов, в которой каждый выполняет определенные обязанности по отношению к людям и в которой все боги друг с другом связаны. Единственные сведения общего порядка есть у Цезаря, который сам заимствовал их у Посидония. Они не обладают универсальной ценностью, в них нет гармоничного целого, которое можно было бы выделить: «Самым почитаемым богом у галлов является Меркурий: его образы (simulacra) наиболее многочисленны. Они считают его открывателем всех видов искусств, проводником и покровителем путешествующих. Еще они думают, будто он имеет власть над деньгами и коммерцией. Затем они чтут Аполлона, Марса, Юпитера и Минерву. Об этих богах у галлов примерно то же представление, что и у других народов: Аполлон исцеляет от болезней, Минерва дает основы искусств и ремесел, Юпитер — верховный бог на небе, Марс бог войны». Иерархический порядок, который придается этой небольшой группе божеств, не таков, как в Риме. Цезаря издавна подозревают, что он волюнтаристски преувеличил важность Меркурия — бога, покровительствующего торговле, — чтобы упрочить положение будущих римских колонистов, которые должны были отправиться в Галлию. Также удивляют несоответствия между этими богами и их латинскими эквивалентами: почему первоочередной чертой Меркурия является та, что он основатель искусств, тогда как это также роль Минервы? Почему Юпитер — верховный бог — находится лишь на четвертом месте? Очевидно, Посидоний должен был только назвать пять встречающихся у некоторых народов в Галлии великих богов, отнюдь не обязательно объединенных таким образом, а Цезарь взял и сфабриковал из них этот псевдопантеон — ограниченный и бессвязный.
