Галлы и, в частности, друиды страстно увлекаются числами. Это выражается прежде всего в их навыках в счетоводстве, применяемых в различных областях, в религиозном календаре, при переписи населения, в пересчете денег. В отличие от других областей знания данная сфера имеет то преимущество, что в ней может использоваться письменность. Сакральные календари, чье место в святилищах, вырезаны на подпорках, и с помощью подвижных рисок они становятся вечными, примером чего служит «Календарь из Колиньи». Результаты переписи населения записываются на регулярно подытоживаемых табличках. При переписи тщательно разделяются мужчины, женщины, старики и уточняется денежное положение каждого. Денежные отношения семей также являются постоянным предметом тщательных уточнений и выверок. Такие записи имеют ценность юридических документов. Известно также, что признание долгов делается в письменной форме. Все эти документы пишутся греческими буквами, и это означает, что они находятся в употреблении задолго до римского завоевания. Но числа полезны и с другой точки зрения — они являются выражением сакрального и даже образом вселенской гармонии. Мы уже видели, что друиды пользуются ими при особо мудреных формах гадания.
Геометрия, известная своим громадным влиянием на зарождающуюся западную науку и рациональный образ мыслей, постоянно используется галлами в строительстве, при выделении наделов и участков. Но главным образом ею пользуются ремесленники, создающие вещи и механизмы по планам и стандартным формам. Как правило, используются простые фигуры (прямоугольник, квадрат, круг, правильный многоугольник), но их применение при строительстве больших зданий требует инструментов, более сложных, чем угломер, бечева или простейшие системы наведения. Требуются математические инструменты — такие, как «золотой треугольник», описанный Витрувием, с длиной сторон 3, 4 и 5 единиц соответственно. Неизвестно, стоит ли приписывать подобные знания влиянию пифагорейцев, то есть контактам галлов с интеллектуалами Великой Греции, так как подобные инструменты уже были известны египтянам и жителям Месопотамии.
Вероятно, самой широко практикуемой наукой в Галлии является астрономия. Свидетельство Цезаря категорично: «Друиды много рассуждают о звездах и их движении, о величии вселенной и земного мира... и они передают свои познания юношеству». Разумеется, невозможно составить верное представление о результатах, которых достигли эти наблюдения и работы. Известно только, что Посидоний, который сам был сведущ в астрономии и математике и у которого Цезарь черпает эти сведения, признает их высокий уровень. Археология предоставляет примеры применения этой науки при строительстве некоторых сооружений. Так, положение культовых мест и их планировка соответствуют требованиям астрономического свойства. Четыре стороны святилища в Гурнэ ориентированы на четыре кардинальных точки — вход обращен в сторону восходящего солнца, а ось, которая соединяет вход с полым жертвенником, точно указывает на место восхода солнца в день летнего солнцестояния. Но самым любопытным приложением галльской астрономической практики является составление календарей.
Медицина не является наукой в собственном смысле, но скорее практикой, утоляющей жажду научных познаний. В Галлии она практикуется при рационалистическом влиянии друидов; наблюдение за телом и за воздействием растений заменяется эмпиризмом, а исследование причин и стремление к полноценному выздоровлению — магическими обрядами. Хирургией издавна занимаются компаньоны воинов, чьи зачастую ужасающие раны требуют ампутации, надрезов скальпелем, даже трепанации и наложения швов — операций рискованных, но необходимых. Часто приходится заниматься вправлением переломов. Разумеется, за счет военной медицины пополнялись анатомические познания. Но она также является привилегией совершающих жертвоприношения, тех, кто в редких случаях приносит в жертву людей. Они вскрывают их тела и изучают внутренности, чтобы обнаружить при этом какие-то божественные знаки. В анатомии используется также опыт тех, кто практикует танатопраксию и любые формы консервации человеческих останков. Друиды вводят еще одну медицинскую дисциплину — растительную терапию. Притом что сбор ими растений происходит при неукоснительном соблюдении ритуалов, сами по себе свойства растений не должны ставиться под сомнение. Омела, вербена, можжевельник казацкий — растения, которые упоминаются Плинием как собираемые друидами, — обладают медицинскими свойствами, признанными современной наукой.
Физика и химия, разумеется, еще неведомы как независимые отрасли, но их принципы и законы уже наблюдаются и ставятся на службу зарождающимися технологиями, каковыми являются кузнечное дело и ковка металлов, ювелирное дело, эмалировка. Сооружение низкошахтных печей, контроль температуры, овладение искусством плавки, восстановления руды, пайка и т.д. являются тонкими техниками, медленно подготавливающими появление этих наук.
VIII ИСКУССТВА
Долгое время о галльском искусстве ничего не знали или не считали нужным о нем упоминать. Рядом с греческими скульптурными и архитектурными шедеврами редкие находки в Галлии представлялись самим примером отсутствия у варваров художественного вкуса. Еще в 1920 году в знаменитой «Истории Галлии» Камилю Жюлиану претит употребление слова «искусство» и он говорит лишь об «этой любви галлов к красивым вещам». Лишь несколькими годами позже, когда на Западе открывают местные искусства, к которым ныне употребляют термин «первичные», кельтское искусство получает полноценное право гражданства и занимает место рядом с другими основными эстетическими произведениями античности. Во многом этой запоздалой реабилитации содействуют сюрреалисты и Жорж Батайль.
На самом деле в Галлии с толку сбивает множество и разнообразие произведений, истоком имеющих кельтское искусство. Оно ни в коей мере не укладывается в современную концепцию искусства, напрямую наследующую греко-римской культуре. Изобразительные формы и их основы фундаментально отличны, так же, как и семиотическое содержание произведений. Галл не стремится воспроизводить реальность, еще меньше — ее превозносить. Надо сказать, что он следовал другим путем, нежели тем, который в высшей степени присущ грекам, — необходимостью наделять богов человеческими чертами и, следовательно, тем видом совершенства, который они могли найти в формах человеческого тела. Вопреки тому, что утверждает Жюлиан, если галлы и любят красивые вещи, от художника они ждут чего-то иного, нежели просто услаждающей взор красоты. Замечательно, что человек, любующийся сегодня или созерцавший двадцать столетий назад галльские золотые или серебряные ювелирные изделия, убранство воинских доспехов, рисунки на ножнах мечей или изображения на монетах, чувствует, но не может до конца понять, какое, кроме внешней красоты, заключено в них послание. Изобразительный язык кельтского искусства — это настоящая образная речь, передающая наставления «владеющих истиной» друидов и бардов. Предметы повседневного обихода всегда были рядом с галлом, их он даже носил на теле, они составляли часть его жизни. Они действовали как побудительная мечта — заставляли человека обращаться к тому, что ныне называют «бессознательное», а в древности — «эманация божественного». Вызываемые ими эмоции целостны, интегральны. Современного зрителя восхищают их необычная красота и ускользающее невыразимое содержание, чуждые ценителям традиционного искусства.
