В Арле проживало небольшое количество итальянцев, диаспора которых была самой многочисленной среди всех иностранцев, живших в городе. Несмотря на стабильность экономической ситуации в то время, местные жители были недовольны появлением иностранцев, которые, по их мнению, отнимали у них работу. Местные газеты подлили масла в огонь и принялись трубить о том, что рабочие-иммигранты – нахлебники: «сидят за нашим столом, отнимают хлеб у наших рабочих, а в ответ на наше гостеприимство совершают страшные преступления»16. Обвиняемых допрашивали в здании мэрии, перед которым собралась толпа местных жителей, не выпускавших итальянцев из здания. Только ночью арестантов удалось вывезти в тюрьму в коммуне Тараскон. Через несколько дней после этого во время похорон зуавов в городе начались беспорядки. Кортеж с гробами солдат медленно двигался через толпу, скандировавшую «Да здравствует Франция!» и «Смерть итальянцам!»17. На кладбище звучали призывы: «Изгнать подлых убийц из нашего города!.. Да здравствует армия! Да здравствует республика!»18. Газеты писали о «кровопийцах-итальянцах», и группы возмущенных граждан старались изгнать итальянцев из города. Винсент наверняка почувствовал эту атмосферу ненависти к иностранцам и, будучи сам таковым, старался вести себя тихо и незаметно.
Согласно письмам Винсента, опубликованным Музеем Ван Гога в Амстердаме, в начале своего пребывания в городе он зашел в бордель в доме 30 по улице Реколле, расположенный в сотне метров от своего отеля. Несмотря на то что у меня не было никаких причин сомневаться в достоверности этой информации, мне не удалось обнаружить по этому адресу бордель. Я долго искала его на картах и в архиве, перечитывала письма Ван Гога и опубликованную в газетах информацию об убийствах. Наконец я смогла решить эту загадку при помощи информации из местных газет. Зуавов зарезали перед входом в дом 30, где и происходило полицейское разбирательство, на котором присутствовал Ван Гог, а заходил художник в бордель, расположенный на той же улице, но в другом доме поблизости. Следовательно, единственным борделем, который тогда Ван Гог посетил, был дом терпимости № 14, расположенный на углу улиц Реколле и Бу д’Арль19.
Большинство проституток на Бу д’Арль работало в борделях, принадлежавших мадам Шабо. Периодически ее старшая сестра по имени Мари помогала «присматривать» за тем или иным борделем, чтобы мадам Шабо могла сконцентрировать свое внимание на другом принадлежавшем ей заведении. Мадам Шабо владела борделем, рядом с которым были убиты зуавы. По закону мужчинам было запрещено владеть борделями, так как считалось, что они могут начать пользоваться своим «служебным положением». По закону владелицей борделя могла быть женщина старше двадцати пяти лет. Зачастую женщины владели борделями в качестве подставных лиц, а настоящими владельцами были мужчины. Бордель, в который заходил тогда Ван Гог, является в настоящее время частным жилым домом, и сохранился он без архитектурных изменений. В этом доме действительно есть глубокий дверной проем выхода на улицу Реколле, как и было описано в письме Ван Гога. Провинциальные бордели не были эксклюзивными заведениями, которые можно было посетить в Париже и которые изображали на своих картинах Дега и Тулуз-Лотрек. Это были небольшие дома, не блещущие излишней роскошью. В таких борделях работали от трех до пяти женщин, клиентами которых были пастухи, солдаты местного гарнизона и одинокие мужчины, остановившиеся в городе, наподобие Ван Гога20.
Когда в 1888 году Ван Гог познакомился с Виржини Шабо, последней было сорок пять лет. Мадам уже много лет являлась владелицей и управляющей нескольких борделей. Она родилась в 1843 году в расположенном недалеко от Арля городе Кабанне. Впервые ее имя встречается в архивах Арля в 1881 году, когда она работала на некого месье Луиса Фарса21. Через десять лет после этого мадам продала права на управление борделем по адресу Бу дАрль, дом 1 за вполне приличные деньги – 5000 франков, сохранив при этом право собственности на эту недвижимость22. Мадам Шабо была успешным предпринимателем и умерла в 1915 году в возрасте семидесяти одного года23. В начале прошлого века мадам Шабо практически стала монополисткой в сфере проституции во всем районе красных фонарей в Арле24. Если в конце XIX века мужчина хотел снять проститутку, ему было сложно обойтись без услуг, которые предоставляли девушки мадам Шабо.
Винсент относился к посещению борделей, как к неотъемлемой части своего стиля жизни:
«Я пообедал в полдень, но вечером мне придется довольствоваться коркой хлеба. Все деньги уходят на съем дома и материалы для работы. Последние три недели средств было так мало, что не нашлось и трех франков, чтобы пойти и перепихнуться»25.
Посещение проститутки было недешевым (для сравнения на эти деньги можно было на сутки снять комнату и питаться). Цена варьировалась, и в некоторых письмах Ван Гог упоминал, что покупал секс всего за два франка. Я предполагала, что причиной разницы в цене может быть набор услуг, однако никак не могла найти своему предположению веских доказательств.
Ответ на мой вопрос о прейскуранте, как выражался художник, на «гигиенические визиты», я получила совершенно неожиданным образом. Однажды моя приятельница из Милана пригласила меня посмотреть великолепный картезианский монастырь Павийская Чертоза. Мы осмотрели монастырь и решили пообедать в старой части города. Интерьер ресторана был в сельском стиле. На стенах зала впритык друг к другу висели и стояли сельскохозяйственные инструменты, радиоприемники 1930-х годов, старые фотографии и плакаты. Меню было написано мелом на черной доске, и в самых разных местах зала располагались «горки» бутылок с вином. В общем, все было так, как мне нравится. Я съела прекрасную пасту и, разглядывая интерьер, обнаружила плакат с изображением кистью художника-любителя голой девушки. На плакате имелась надпись: «До оплаты мадам девушек руками не трогать». Оказалось, что рядом с нашим столиком висит прейскурант итальянского casa di tolleranza. Несмотря на то что плакат был выпущен в 1927 году, по напечатанной на нем информации можно было легко представить систему ценообразования в борделях. Дополнительная плата взымалась за двуспальную кровать, время, проведенное с девушкой, и даже за предоставление мыла и полотенца. Подозреваю, что в борделях Арля существовала схожая система ценообразования.
Было, конечно, любопытно узнать новое о борделях, но полученная мной информация пока никак не помогала найти девушку, которую в декабре 1888 года видел Винсент. Еще на ранней стадии работы я завела файл, в котором собирала обрывки информации об этой таинственной особе. Надо сказать, что женское имя Рашель встречается в наши дни в Провансе крайне редко. Думаю, что в конце XIX века оно было еще менее популярно среди местных жителей, чем в наши дни. Рашель – женское имя, которое дают почти исключительно в еврейских семьях. В Провансе существует еврейская диаспора, хоть и немногочисленная, но в Арле евреев очень мало. В конце XIX века в городе проживало менее ста евреев, и среди евреек я не нашла ни одной женщины по имени Рашель26. Я в очередной раз безрезультатно проверила перепись населения27. За все время, потраченное на поиски Рашель, я не продвинулась ни на сантиметр. Может быть, Рашель переехала из Арля? Но переехать в другой город проститутке было не так-то просто, потому что для этого девушке надо было получать специальный «паспорт». Я «просканировала» подшивку местных газет за десять лет, предшествовавших периоду проживания в городе Ван Гога. В прессе периодически упоминались имена проституток, но ни одной Рашель среди них не было. Я начала создавать список имен и фамилий всех женщин в Арле в возрасте от пятнадцати до сорока пяти, с которыми художник мог быть знаком, но вскоре поняла, что женщин слишком много, и таким путем Рашель я точно не найду.
