Вот ответное письмо Робера:
«Арль, И сентября 1929 года
Месье,
Отвечаю на ваше любезное письмо от 06.09 с просьбой написать вам, что я помню о том инциденте.
Тогда я работал полицейским. В тот день я должен был обходить закрытую зону (район, в котором были расположены бордели. – Авт.). Я проходил мимо дома терпимости № 1, который в то время располагался на улице Бу д Арль и владелицей которого была Виржиния. Имени проститутки я не помню, но ее рабочее имя было Габи… Послали за начальником полиции д’Орнано и направили полицейского в дом этого человека»36.
Мне несказанно повезло – Робер не только подтвердил, что владелицей отеля была Виржини Шабо, но и сообщил, что проститутку звали Габи. Я была очень рада этому открытию. В отличие от редкого в этих местах имени Рашель, имя Габи (Габриэль) в конце позапрошлого века было достаточно распространенным. Вполне возможно, что в 1929 году эта женщина была еще жива, и, учитывая, что Арль – город маленький, Робер вполне мог ее знать. В общем, мое расследование сдвинулось с мертвой точки, и я понимала, что Габи могло быть настоящим именем девушки, сведения о которой я искала.
Я продолжала искать Габи/Рашель и одновременно разрабатывать версию о том, что у ее семьи был гараж. В архивах Арля была папка под названием «Гаражи, Арль, 1957–1959», и я поехала в архив для того, чтобы с ней ознакомиться.
– О, нет, заказать этот ящик не получится, – сказали мне в архиве.
– Почему?
– Лифт в здании, где находится коробка, сломан, а по лестнице я не могу донести, у меня больная спина.
Недели шли, а лифт никак не чинили. Я написала письмо мэру. В конце концов лифт починили. Я приехала в Арль и запросила интересующие меня документы.
– О, нет, не получится.
– Почему?
– Лифт снова сломался, а у меня больная спина…
Я снова написала мэру, на этот раз не в такой вежливой форме, как ранее. Архивы находятся под управлением мэрии, и, чтобы довести до конца любой проект, связанный со строительством, требуется много времени. Проект обсуждают в городском совете, голосуют, объявляют тендер для поиска подрядчика, выбирают подрядчика и назначают время проведения работ. Через несколько месяцев было принято решение полностью перестроить лифт. На время проведения работ любые документы из архивов вообще перестали выдавать. Вся эта эпопея заняла чуть более года. Мне уже казалось, что я никогда не смогу довести это дело до конца.
В это время я сделала одно небольшое открытие. В конце биографии Ван Гога, написанной в начале 1970-х годов французом Пьером Лепрооном, есть короткое примечание с биографиями людей, с которыми сталкивался художник37. Среди прочих там есть упоминание о девушке, которой Ван Гог подарил свое ухо: «Рашель, известная под рабочим именем Габи
[5] умерла в возрасте восьмидесяти лет». В 1952 году Лепроон писал, что после событий 23 декабря 1888 года она начала работать «в борделе месье Луиса»38. До этого я не слышала о том, что Рашель/Габи работала у кого-то еще, и я сверила эту информацию с собранной мной базой данных. В городе был только один «месье Луис», который действительно владел борделем, и фамилия его была Фарс. По данным из списков избирателей 1886 и 1891 годов он был зарегистрирован по адресу улица Бу д’Арль, дом 5, то есть буквально через два строения от дома терпимости № 1.
В моей базе данных было тридцать девушек по имени Габриэль, и я точно знала, что одна из них должна быть Рашелью, которую я ищу. Я начала методом исключения отбрасывать тех, которые были слишком молоды или умерли в детском возрасте. Потом я стала искать среди записей и свидетельств о смерти женщин, которые умерли в возрасте приблизительно восьмидесяти лет и были молоды в то время, когда в Арле жил Ван Гог, и нашла две подходящие кандидатуры. В Сети я отследила их родовое древо, но не нашла ничего, что могло бы их связывать с местными гаражами. Вскоре я отбросила одну кандидатуру, потому что Габриэль было вторым именем женщины, а также потому, что она всю жизнь прожила в деревне под Арлем. Кандидатура второй женщины показалась мне более обещающей – ее первое имя было Габриэль, и жила она в Арле. Она вышла замуж за мясника, и, узнав фамилию Габриэль после замужества, я смогла найти ее потомков, которые по сей день жили в городе. Однако я не стала связываться с ними, так как не была до конца уверена в том, что нашла мою Рашель/Габи.
Спустя несколько месяцев мне сообщили, что лифт в архиве наконец починили, и на следующий день я поехала в Арль. Я заказала информацию о местных гаражах, и к моему столу принесли коробку с документами. Я нашла папку с заголовком «Гаражи, Арль, 1957–1959», открыла ее и увидела, что внутри ничего нет. Я поискала на дне коробки, но там тоже ничего не оказалось.
В расстроенных чувствах я решила сделать перерыв и пошла на обед с подругой Мишель. Мишель держит дизайнерский бутик и происходит из семьи, которая уже много поколений живет в Арле, поэтому знает про жителей этого города все. Во время обеда я спросила ее, знает ли она что-нибудь о семье с фамилией, которая, судя по моим данным, была у Габи.
– Конечно, – ответила подруга, – у этой семьи был гараж около вокзала во времена, когда мои родители были молодыми.
Ура!
Я нашла интересующую меня фамилию в телефонном справочнике, сделала глубокий вдох и набрала номер. Ответившей мне женщине я сказала, что провожу исследование истории Арля и ищу членов семьи, которая владела гаражом. Женщина ответила, что гаражом владела другая ветвь семьи и мне стоит поговорить с ее отцом, который оказался внуком Габриэль. Ее отцу было уже за девяносто, и жил он в доме престарелых под городом. В письме мне не хотелось напрямую заявлять, что мне нужно, поэтому я написала, что провожу исследование переписки Ван Гога, в которой несколько раз встречается имя его бабушки, и попросила его со мной встретиться. Не получив никакого ответа, я расстроилась. Мне показалось, что мое расследование зашло в тупик.
7. Месье Винсент
Простое существование в Арле Ван Гог считал идеальной формой жизни. Выбор сюжетов его картин и сами картины являются доказательством того, что художника очаровала сельская идиллия. Сначала, вдохновленный весенним цветением, широкими равнинами и высоким небом, он писал большие холсты с ландшафтами. Потом он начал рисовать город, стирающих в реке белье женщин и виды моста Ланглуа. С момента приезда в город в феврале до конца апреля 1888 года он постоянно писал маслом и рисовал, в результате чего у него скопилось огромное количество холстов, которые он не без неудобства для себя хранил и сушил в своем номере в отеле Карреля. Места в номере явно не хватало, и работы Ван Гога «выплескивались» на территорию отеля, что совершенно не радовало его владельца. Холсты сохли не только в номере постояльца, но и на террасе и в коридорах, распространяя вокруг неприятный запах масла и скипидара1.
