В воскресенье, 23 декабря, Тео был свободен весь день, и молодые люди могли провести его вместе, обсуждая будущую совместную жизнь. Йоханна чувствовала себя совершенно счастливой. Вот что она писала потом жениху из Амстердама:
«Я поделилась хорошими новостями с парой ближайших знакомых. Странно про все это говорить: люди женятся, что может быть банальней? Но когда я обсуждаю это с другими людьми, мне кажется, они и понятия не имеют, что для нас значит наш союз. Как хорошо мы провели те несколько дней, не так ли? Мне больше всего понравилось смотреть на картины, лучшие из которых висят в твоем кабинете. Именно в этом кабинете я представляю тебя. Там было так спокойно, и я чувствовала себя так близко к тебе, как ни в каком другом месте»3.
Мать и сестра Тео прислали свои поздравления. Тео был очень близок с Винсентом и наверняка ему написал о своих планах, однако письма, в которых братья обсуждали женитьбу Тео, не сохранились4. Тео долго мечтал о Йоханне, и, когда она согласилась стать его женой, он наверняка не смог сдержать свою радость.
Сочельник в тот год выпал на понедельник. В галерее это было время «пахоты». Тео должен был не только консультировать клиентов, выбирающих картины в подарок, но и подводить финансовые итоги года, «закрывать» счета, ведомости и следить за инвентаризацией. В то утро Тео вручили срочное сообщение, прочитав которое он написал своей невесте об ужасных новостях:
«Моя драгоценная,
Сегодня я получил плохие новости. Винсент серьезно болен, не знаю, в чем проблема, но там необходимо мое присутствие, и я туда поеду… Не знаю, когда вернусь, все зависит от ситуации. Возвращайся домой, я тебе напишу. О, пусть страдания, которых я страшусь, обойдут нас стороной»5.
В своем вступлении к изданию переписки Тео и Йоханны (см. Leo Jansen, Jan Robert, Ed. Brief happiness: The correspondence of Theo van Gogh and Jo Bonger // Cahier Vincent 7. – Amsterdam and Zwolle, 1999) Йоханна писала о том, что Тео узнал о трагедии в Арле из телеграммы Гогена. В Арле телеграмму можно было отправить из почтового отделения, расположенного на одной из центральных площадей города, площади Республики, и уже через час ее доставляли по парижскому адресу. 24 декабря 1888 года почтовое отделение работало по зимнему расписанию и открывалось в 8 утра6. Однако рано утром Гоген еще не знал, что случилось с Винсентом. В своей биографии художник достаточно подробно описал, что делал в Сочельник. Он проснулся поздно, приблизительно в 7.30 утра, дошел до Желтого дома, где его арестовала полиция, потом он подошел к «телу», и его отпустили. После этого вызвали врача, а также дилижанс для того, чтобы отвести Ван Гога в больницу. Из-за этого Гоген мог оказаться в почтовом отделении, чтобы отправить телеграмму Тео, приблизительно в 10 утра. В телеграмме Гоген писал, что еще не все потеряно. Тео в почтовом отделении в Париже написал Йоханне короткую записку: «Надеюсь, что все не так плохо, как я подумал вначале. Он очень болен, но может поправиться»7.
После окончания рабочего дня Тео добрался до Лионского вокзала, чтобы выехать на Юг. Его ждал приятный сюрприз – простудившаяся Йоханна отложила свой отъезд в Амстердам и, несмотря на плохое самочувствие, приехала на другой конец города, чтобы попрощаться с возлюбленным. Поезд Тео отправился в 21.208. Он ехал в город, в котором никогда не был и о котором знал только из писем брата. Ему предстояло проделать тот же путь, который проделал Винсент десятью месяцами ранее. Скорее всего, Тео уехал на экспрессе № И, в котором были только вагоны первого класса и который доезжал до нужной ему станции быстрее остальных поездов. Все происходило слишком быстро – он отпрашивался на работе, собирал сумку, связывался с Йоханной, так, что он даже не успел понять, что чувствует. Он сидел в несущемся в ночи поезде и переживал по поводу того, что его ждет в Арле.
Тео прибыл на вокзал Арля в Рождество, 25 декабря, в 13.20 1888 года. Скорее всего, на вокзале его встретил Гоген. Был солнечный зимний день, идеальный для того, чтобы в других обстоятельствах заняться осмотром города9.
На улицах было мало людей. Они шли вдоль Роны, и Гоген отвечал на вопросы Тео о событиях, произошедших тридцать шесть часов назад. Не будем забывать, что, несмотря на сложившиеся обстоятельства, Тео и Гоген были знакомыми, а не друзьями. У них были денежные договоренности, в результате которых Гоген оказался в Арле. Тео был арт-дилером, а Гоген – его клиентом. Ситуация была довольно деликатной.
Я не знаю, высказал ли Гоген мысль о том, что Тео зря вытащил его в Арль. Скорее всего, их разговор был вежливым и формальным, несмотря на захлестывающие их чувства, они не могли позволить себе поругаться. Что именно Гоген поведал Тео о своих отношениях с Винсентом? Рассказал ли он ему об угрожающих эпизодах, которые пережил, их дискуссиях и примерах, свидетельствующих о помутнении рассудка Винсента?
Тео был известным парижским арт-дилером, и Гогену была нужна его поддержка. Но в Арле Тео были необходимы помощь и поддержка Гогена. Тео никогда не был в Арле и не знал, к кому обратиться, чтобы узнать о состоянии брата. Скорее всего, Гоген проводил Тео до больницы, но не входил в палату, чтобы не расстраивать Винсента. Мы помним его слова, сказанные начальнику полиции: «…если он обо мне спросит, скажите ему, что я уехал в Париж. Даже мой вид может оказаться для него смертельным»10.
26 декабря в 13.04 Тео вместе в Гогеном отбыли из Арли в Париж. Тео провел в городе одиннадцать напряженных часов11. Гоген оставлял позади изматывающее «приключение», продолжавшееся несколько месяцев. Вернувшись в Париж, Тео написал Йоханне о своей поездке.
«Мне показалось, что в течение нескольких минут, пока я был с ним, его состояние было нормальным, но потом он впал в рассуждения о религии и философии. Мне было очень грустно, потому что время от времени его захлестывала волна грусти и печали и он пытался заплакать, но не мог. Бедный, бедный страдалец и слабый боец. Сейчас невозможно облегчить его страдания, которые он с таким трудом переносит. Если бы у него был человек, которому он мог раскрыть свое сердце, все могло быть по-другому. Страх потери моего брата, который так много для меня значит, стал частью моего “я”, и я понял, какую ужасную пустоту почувствую, если его уже не будет… На протяжении последних нескольких дней у него наблюдались симптомы ужасного заболевания, сумасшествия… Сохранит ли он здравость рассудка? Доктора считают, что это возможно, но не могут за это ручаться. Все станет понятно через несколько дней, когда он отдохнет, тогда мы и узнаем, вернутся ли к нему ясность ума и здравомыслие»12.
Тео видел своего брата, которого поместили в палату с другими пациентами. Он встретился с доктором Реем, а потом с двумя друзьями Винсента – почтальоном Жозефом Руленом и протестантским пастором Саллем, который был одним из капелланов больницы13. В последующие несколько месяцев трое этих людей переписывались с Тео и сообщали ему о состоянии Винсента.
Тео и Гоген прибыли в Париж ближе к вечеру в среду 26 декабря14. В тот же день Жозеф Рулен, обещавший Тео присматривать за Винсентом и сообщать о том, что с ним происходит, навестил больного. Вечером того же дня он написал Тео письмо, в котором сообщал плохие новости: «Простите, но мне кажется, что все потеряно. Проблема не только в том, что у него помутился рассудок. Он очень слаб и подавлен. Он меня узнал, но не выказал никакой радости и не поинтересовался, как дела у членов моей семьи и других людей – наших общих знакомых». Мы помним, что Винсент воспринимал семью Рулена как свою приемную, поэтому отсутствие интереса со стороны художника было удручающим. Далее в письме Рулен пишет:
