Госпожа Гордон. Да? Можно подумать, что ты когда-нибудь видел живого работника. И разве живой работник воровал бы электричество, которое оплачивают хозяева? Или лазил бы в грозу по крышам?
Клемпнер. По крышам? В грозу? Я об этом не слышал. Но зачем?
Госпожа Гордон. Вы не слышали? Правда? Это так называемые грозатики. Как лунатиков тянет к Луне, так этих притягивают грозы и молнии.
Клемпнер. И с этим ничего нельзя поделать? Во всяком случае, мой Граумер – не грозатик. Будь это иначе – я бы заметил. Но вообще-то, наверное, это не может повредить им?
Госпожа Доннел. Как бы не так, господин Клемпнер! Такой как налакается этих самых молний, притянет столько их в себя, что все у него перегорает там в голове, то есть в их электрическом мозгу, – вот вам и готовый помешанный.
Госпожа Гордон. У моей знакомой, жены режиссера Спинглера, именно такой и был.
Господин Гордон. Дорогая моя, ты не можешь этого утверждать. Тот робот был просто старый и весь расстроенный. Они приобрели его после того, как он уже у четырех хозяев служил.
Госпожа Гордон. Пусть так. Может, он и не был грозатиком, но в любом случае не ведал, что творил. Он несколько раз накормил кота золотыми рыбками. А суп засыпал шариками…
Клемпнер. Какими шариками?
Госпожа Гордон. Стальными. От металлических кроватей. Все оттого, что он буквально разваливался на глазах. Сколько раз я говорила этой знакомой, чтобы она отдала его на капитальный ремонт, а она все – нет да нет! Ее муж был к нему так привязан… Супруги поехали отдыхать на море, а когда вернулись, собственной квартиры не узнали. Он натер мастикой все окна и стены, а грязное белье разварил, разложил по банкам и сказал, что это запасы на зиму! А счета за электричество! Она остолбенела, когда увидела эти суммы.
Госпожа Доннел. Это еще ничего. Знаете, господа, что выделывал робот моей соседки? Он взял старый костюм ее мужа, понашивал на него заплаток и ходил побираться!
Клемпнер. А деньги ему зачем понадобились?
Госпожа Доннел. Это неловко и произносить. В доме напротив, у доктора Смитсона, поселилась новая женщина-робот. Такая небольшая, голубая, оксидированная… Так соседский робот все свои сбережения на нее истратил. Они даже письма друг другу писали! Мне жена доктора показывала его письма. Он называл ее «дорогая шпулечка», «проволочка моя возлюбленная» – и одному Богу известно, как еще!
Господин Гордон. Дорогие дамы, а что вы, собственно, видите в этом предосудительного? Такой робот, такой электрический мозг весьма чувствителен. Ему хочется тепла, ласки, но ничего подобного нет – с утра до ночи он только и слышит то «Подмети!», то «Вынеси!», то «Не впускай!», то «Выброси!».
Госпожа Доннел. Я вижу, что в вашем лице они обрели блестящего защитника…
Госпожа Гордон. Я должна вам сказать, госпожа Доннел, что мой муж – член местного отделения «Лиги Борьбы за Электрическое Равноправие»…
Госпожа Доннел. Ах, так…
Господин Гордон. Потому что это достойные, порядочные существа. Ну и в конце концов, мы сами вызвали их к жизни, то есть я хочу сказать, дали им возможность существовать. Если у них имеются какие-то недостатки, так это наша вина. Наших инженеров. Роботов следует лучше конструировать и совершенствовать. В общем, создавать, а не обвинять.
Госпожа Доннел. Простите, ведь никто не делает им ничего дурного. Но с тех пор, как у них появился собственный союз, робота, натворившего бед, нельзя даже в погребе запереть, потому что сразу поднимается крик, что, мол, это издевательство, жестокость. Джон, как называется этот их союз?
Господин Доннел. «Союз Бесчеловечного Обожания». Нет-нет, я, разумеется, шучу. Он называется просто «Союзом Домашних Электрических Работников».
Госпожа Доннел. Ну вот, пожалуйста. А вообще-то мой муж мог бы вам кое-что рассказать… И это совсем не безобидные выдумки! Знаете ли вы, господа, что бывают случаи, когда электрические мозги объединяются в банды, связанные с преступным миром?
Клемпнер. Да, но так когда-то давно бывало. Теперь, наверное, уже ничего подобного не случается. Это просто невозможно. Не так ли, инспектор?
Инспектор Доннел. Не знаю, имею ли я право рассказывать об этом, потому что следствие еще не закончено… Но мне известна одна история…
Клемпнер. Но, господин инспектор, вы имеете дело с людьми деликатными…
Господин Гордон. Что касается меня – я обязуюсь хранить молчание.
Инспектор Доннел. Что поделаешь? Рискну… Но не буду называть никаких имен. В общем, некоторое время тому назад мы вышли на след одного весьма опасного робота. Он был создан как экспериментальная модель и не предназначался для продажи. Вы, господин Гордон, говорили о совершенствовании. Так вот, инженеры фордовского завода, стремясь к идеалу, вознамерились создать совершенного робота. Такого, чтобы он был всесторонне развитым, умным, просто гениальным. И это им весьма удалось. Как только они его смонтировали, ночью, когда в лаборатории никого не было, он совладал со всеми запорами, сбежал с завода и теперь разгуливает себе по стране!
Госпожа Гордон. Ой, вы меня просто в ужас повергли, господин инспектор! А что он, собственно, делает?
Клемпнер. Он что, ненормальный?
Инспектор Доннел. В известном смысле, да. Им овладела навязчивая идея: он хочет создать человека!
Госпожа Гордон. Что вы говорите?!
Клемпнер. Это интересно…
Инспектор Доннел. Он придумал целую теорию. Люди, мол, стремятся создать совершенного робота, а он, робот, создаст совершенного человека.
Госпожа Гордон. Подумать только!
Господин Гордон. И вы считаете его помешанным? Это вполне здравая мысль.
Инспектор Доннел. Вы так полагаете? Мы долго его выслеживали, потому что он очень искусно заметал за собой все следы. Но неожиданно нам позвонил его хозяин. Это весьма известный человек, у которого робот служил.
Граумер. Господин хозяин! Господин человек Хиггинс просит вас к телефону.
Клемпнер. Простите… (Выходит.)
Инспектор Доннел. Так вот, этот робот устроил в доме своего хозяина тайную мастерскую и уже был близок к цели, когда его застигли врасплох. В интересах следствия я опускаю подробности. Но чтобы вы имели представление о сообразительности этого робота, я расскажу вам только, как он сбежал. Он позвонил в бюро перевозок, заказал там большой ящик и распорядился направить его по адресу своего хозяина, и затем отбыл в неизвестном направлении!
