Прочитав об этом странном примере, кто-то заинтересовался этой темой и проверил месяцы рождения игроков футбольной сборной Чехии, система отбора в которую похожа на ту, что используется в канадском хоккее: результат оказался точно таким же. Потом кто-то еще просмотрел данные по Главной лиге бейсбола и обнаружил неожиданно большое число игроков, родившихся в третьем квартале. И что же? Оказалось, что в при записи в бейсбольные тренировочные лагеря пороговым месяцем для определения возрастной группы установлен не январь, а июль.
Разумеется, чтобы добиться успеха в хоккее на льду, недостаточно родиться в январе. Нужно еще обладать талантом и бесстрашием. Но такой искусственный перекос в квалификационной системе означает, что родившемуся в декабре нужно быть более талантливым, чем тому, кто родился в январе.
Научное описание эффекта Матфея дал в 1968 году американский социолог Роберт Кинг Мертон (отец нобелевского лауреата по экономике Роберта Мертона, третьего соавтора формулы Блэка — Шоулза, с которым мы познакомились в главе 6). Он же придумал этому эффекту библейское название
[121]. Мертон изучил статистику получения научных наград и премий и обнаружил, что для тех, кто удостоился таких наград в молодости, награда часто работает как самоисполняющееся пророчество: их чаще цитируют, и обилие новых наград не особо зависит от дальнейших достижений этого ученого.
Приблизительно тогда же, когда был открыт эффект Матфея, похожее явление открыли в социальной психологии: его назвали эффектом Пигмалиона. Американские исследователи Роберт Розенталь и Ленора Джейкобсон получили разрешение провести в некой школе тест на уровень интеллектуального развития. Учителям сказали, что проводится не обычный тест на IQ, а «Гарвардский тест на модулированное освоение знаний»
[122], который должен показать, у кого из учеников в наступающем учебном году с большей вероятностью повысится успеваемость. После проведения теста учителям передали список учеников, результаты которых попадали в верхние 20 % шкалы, — то есть тех, кто был готов «раскрыться». Учителям не сказали, что баллы начислялись ученикам случайным образом, независимо от того, как они прошли тест. В конце учебного года тест повторили, и среди самых младших детей, учившихся в первом и втором классах, те ученики, которые были помечены как «готовые раскрыться», показали в среднем больший рост успеваемости, чем их ровесники
[123].
Этот эксперимент показывает, что эффект Матфея работает и в Тихонии, причем, как мы уже видели, он может приводить к возникновению диконских ситуаций. Однако существует один побочный эффект, который позволяет многим — например, нашим друзьям фермеру и мельнику — жить по-тихонски спокойно и все же выживать, когда диконские обстоятельства возмущают плавное течение жизни.
Эффект Матфея приводит не только к тому, что всякий имеющий все больше и больше увеличивает свое состояние, но и к тому, что его «свалка» становится все богаче и богаче по мере того, как ему начинают казаться ненужными все более ценные вещи. Если, например, эффект Матфея работает на благо некой мастерицы, она, возможно, решит покупать лучшие инструменты и более дорогие материалы. Ее старые инструменты и материалы еще не настолько изношены, чтобы их выбросить; это вполне годные вещи, которые просто заменили на более качественные. А поскольку у нашей мастерицы, как и вообще у мастеров, есть привычка никогда не выбрасывать ничего, что может когда-нибудь пригодиться, она убирает свои старые инструменты и материалы, а также другие не пошедшие в дело остатки на чердак. Там они и лежат, пока не разразится какой-нибудь кризис, — и тогда некоторые из этих вещей могут оказаться полезными. На чердаке хорошего мастера можно найти решение почти любой проблемы. Это решение может быть временным, но его во многих случаях хватает для продолжения работы.
Поэтому всякий имеющий, которому дастся, будь то богач или просто искусный ремесленник, может рисковать бо́льшим, чем другие, потому что он знает по опыту, что ему обычно удается найти выход из критической ситуации. Он берется за задачи, которые кажутся неразрешимыми, надеясь, что наверняка что-нибудь да придумает, — и, учитывая запасы, скопившиеся у него на чердаке, вполне вероятно, что так оно и выйдет. После биржевого краха хорошему инвестору обычно удается найти на своей «свалке» что-нибудь, помогающее ему встать на ноги и начать все сначала. Во всяком случае, у него больше шансов найти там что-нибудь полезное, чем у человека с менее богатыми «свалкой» или чердаком. Кроме того, и у ремесленника, и у инвестора есть опыт создания чего-либо с нуля, и этот опыт оказывается весьма ценным в критических ситуациях.
Таким образом, эффект Матфея не просто описывает возникновение социального неравенства, как полагал Мертон. Он также объясняет принцип действия общественно полезного механизма, хорошо укомплектованной «свалки». «Свалка» обеспечивает страховку тем, кто готов идти на необычайно большие риски, причем не вынужденно, а добровольно, потому что такие риски оправданны с учетом неизбежного краха, который должен случиться просто по определению. Точно так же любому боксеру приходится смириться с тем, что он будет регулярно пропускать удары.
Как накопить «богатую свалку»
Четвертая составляющая возникновения Диконии — это накопление капиталов и знаний. Эффект Матфея работает не только на уровне отдельных лиц, но и на уровне всего общества. Всякому обществу, имеющему великие знания и капиталы, дастся, а от общества, не имеющего их, отнимется и то, что имеет. Например, люди наиболее талантливые и энергичные уезжают из беднейших стран работать за границей. В Венгрии Джон фон Нейман вряд ли смог бы построить компьютер, а Юджин Вигнер не спроектировал бы там ядерного реактора. Самые привлекательные местные возможности в бедных странах обычно разрабатываются иностранными инвесторами. Это часто идет на пользу бедному обществу, поскольку у него самого нет достаточных капиталов для использования этой возможности, но такие инвесторы также вывозят значительные ресурсы за границу, в более богатые страны.
По мере того как общество накапливает капитал, оно может выделять деньги и время на решение задач, выходящих за рамки простого выживания, и это позволяет заниматься чем-то просто удовольствия ради, что делает жизнь богаче и осмысленнее. Такие занятия могут порождать радикально новые и общественно полезные чудеса. Взять хотя бы Майкла Фарадея, открывшего таинственное, ведомое лишь посвященным физическое явление электромагнитной индукции (в 1831 году) и законы электролиза (в 1833-м). Говорят, что в 1850 году Уильям Гладстон, бывший тогда канцлером британского казначейства, спросил Фарадея, есть ли от электромагнетизма какая-нибудь практическая польза. Фарадей, если верить легенде, ответил: «Ну как же, сэр, по всей вероятности, вы вскоре сможете обложить его налогом»
[124]. И действительно, открытия Фарадея позволили создать всю ту электрическую инфраструктуру, которой мы пользуемся сегодня.
