– Оставь ее в покое… – слабо потребовал Люциан. Его безнадежная попытка встать была пресечена кандалами. К тому же один из като поддал ногой ациам, загоняя его глубже в плоть. Люциан застонал.
– Ну, ну… Тебе не нужно подходить к нам, брахион. Мы сами к тебе придем. Ты заслужил место в первом ряду, – произнес Дюбуа с болезненным дружелюбием. Он поставил меня на колени перед Люцианом и взял за подбородок.
– Посмотри последний раз в глаза своему другу. Ради тебя он выбрал вечность в цепях, – зашептал он мне. От его близости меня затошнило. «Я не сдамся! Не закричу! Не сдамся!» Дюбуа повернул мою голову в свою сторону. – А теперь только мы. Покажи мне свой страх, Ариана!
«Никогда! Я не сдамся!»
– Сними защиту, – выдохнул он. – Или хочешь, чтобы мы еще чуть-чуть поцарапали твоего брахиона?
– Отвали от нее! – ахнул Люциан. – Ари, сосредоточься! Они ничего не смогут мне сделать!
– Это говорит он… Итак, моя маленькая Ариана, – Дюбуа вопросительно смотрел на меня. – Каков твой выбор?
Я опустила взгляд. В голове отчаянно вертелись шестеренки. Должен быть выход! Если я поддамся, это даст ему больше власти, и наши шансы каким-то образом выбраться из этой передряги сведутся к нулю. Если я продолжу держать стены, они только сильнее будут пытать Люциана. И, черт его знает, какие ненормальные игры со мной выдумает Дюбуа? На такое я бы не отважилась! Но глубоко внутри я почувствовала почти неистовое стремление не подпускать этого гнусного изменника к своей душе, и плевать, чем это обернется для меня и Люциана.
Наверное, Дюбуа дал знак одному из като: Люциан вдруг вскрикнул. Окровавленное острие второго ациама показалось из его груди в том месте, где должно быть сердце. Они воткнули ему кинжал в спину точно так же, как он сделал это с Джоном.
– Боже, нет!
Почему у Люциана так сильно идет кровь? Он же праймус. Рывок за волосы потянул меня назад. Я не заметила, что дернулась к Люциану. Мои руки даже коснулись его груди. Теперь они все были в крови. Дюбуа хохотал. И тогда это произошло. Моя паника разрушила защитные барьеры.
– Ариана, нет! – выдавил Люциан. Его глаза светились от моей заботы. Флегматично я отметила, что это означало: раз Люциан мог питаться моими эмоциями, то мог и Дюбуа.
Одновременно с этим что-то впилось мне в душу. Страх во мне всё рос и рос.
– Ари!..
Мой пульс зашкаливал.
– Фантастика! – восклицал Дюбуа где-то у меня за спиной. Собственный страх сковал мне глотку, а вслед за страхом пришло отчаяние. Я больше не могла пошевелиться, не могла трезво мыслить.
– Ари! – голос Люциана звучал не громче шума на краю моего сознания. Всё во мне застыло.
– Больше, – грубо приказывал предатель. Было так больно, словно разрывалось нечто самое сокровенное, что было во мне.
– Ариана… Сопротивляйся этому… – Я знала этот голос. Но он был таким далеким. Таким слабым. Таким усталым. Он отчасти вытеснил холод, но боль осталась. Страх остался.
– Борись, Ари. Ты умрешь, если не…
Я распахнула глаза. Что-то внутри меня ухватилось за далекий голос. Это сокрытое что-то запретило мне умирать. Оно перехватило контроль.
Будто на дистанционном управлении моя рука сделала выпад вперед. Она схватила окропленную кровью рукоять ациама, все еще торчащую из живота Люциана. Я вытащила его. Кто-то заорал. Разворот – и я перерезала горло одному като, а второму пронзила сердце. Густая, темно-алая кровь заструилась из ран моих врагов. Они рухнули. Глаза стали мертвыми и пустыми. Я недовольно зарычала, сама не зная почему. Давление внутри отпускало. Дюбуа завизжал. Я обернулась. Предатель в ужасе выпучил на меня глаза, когда я направила ациам в его сторону.
– Что ты такое? – в панике выпалил он дрожащим голосом.
Я засмеялась, но смех был отнюдь не радостный.
– Смешно. Как раз на этот вопрос должен был ответить нам ты, – сказала я и провернула клинок в руке.
– Освободи меня, Ариана, – прохрипел Люциан, скорчившийся передо мной. Это вернуло меня к реальности. «Естественно! Освободи того, кто, между прочим, должен тебя защищать! А он уже позаботится об этом чокнутом типе». Что я вообще здесь творила? «Почему я не могу ясно думать?»
Не сводя глаз с Дюбуа, я поспешила к Люциану. «Боже мой». Он был белым, как мел, а из раны, откуда я только что выдернула ациам, ручейками струилась кровь. Я переложила кинжал в левую руку, а правой рукой попыталась вынуть ациам из спины Люциана. Краем глаза я уловила движение. Дюбуа справился с шоком. Он атаковал. Сначала его очертания исчезли из поля моего зрения, которое не воспринимало сверхъестественную скорость праймусов.
Но потом…
…все замедлилось.
Звуки казались четче,
запахи острее,
движения резче.
Тени потеряли свою глубину.
Дюбуа стоял на том месте, где погиб первый като. Он поднял его ациам. Его грудные мышцы напряглись. Рука замахнулась, взгляд буравил мое лицо. Дюбуа метнул в меня клинок. Он целился точно в сердце.
Металл полоснул по металлу. Я отклонила лезвие противника, в то же время извлекла из спины Люциана ациам. И, не прерывая цепочку движений, я бросила его в Дюбуа. Я понятия не имела, что делала, но, кажется, делала это чертовски хорошо.
Дюбуа оторопело опустил глаза. Мой кинжал по рукоять торчал в его груди. Затем его взгляд переместился обратно ко мне, и я прочла изумление в его чертах. Он недолго рассматривал меня и наконец улыбнулся. Его голова склонилась, как в приветствии, и глаза закрылись.
Он хотел удрать! Покинуть свое тело! Как это уже проделали двое его дружков.
«О, нет-нет-нет… Я не могу этого допустить».
Он стоял от меня на расстоянии нескольких метров, но я могла почувствовать энергию в его теле. Нет, я чувствовала сбегающего праймуса, оставляющего свою телесную оболочку.
«Ты останешься здесь!»
Это было опьяняющее ощущение – моя воля вынудила праймуса вернуться назад в его тело. Он не мог убежать!
«Он не заслужил второго шанса!»
Нет, он заслужил страдания! Страдания, как те, которым он подверг несчетное множество людей до меня. Мой ациам начал светиться у него в груди.
«Он не достоин пощады!»
Он тоже никого не щадил. Он просто смеялся, когда его жертвы выли от боли. И точно так же сейчас выл Дюбуа. Он упал на колени.
«Он заслужил страх!»
Страх своих жертв. Тот самый, что теперь отражался в его глазах.
«И он не должен больше никогда и никому внушать страх…»
Одновременно с тем, как я вынесла свой безмолвный приговор, Луи Дюбуа обратился в сверкающий прах. Звон клинка, упавшего на асфальт, разрезал ночь.
