– Тот, кто достоин и не несет опасности, будет принят здесь с распростертыми объятиями, – ответил он. Я тоже кивнула. Вероятно, менее величественно.
– Вот именно. И ни того, ни другого я сейчас не могу утверждать о тебе. Я тебя не знаю.
Этим я окончательно выбила его из колеи.
– Но я – Рамадон, хронист, хранитель знаний. Кто может быть достойнее, чем я?
– Может быть, ты такой и есть, но я тебя не знаю.
Джимми за столом прыснул от смеха. Я смерила его самым мрачным взглядом. Рамадон, напротив, вообще не удостоил его вниманием. Он, не отрываясь, смотрел на меня. В его отполированном черепе шевелились шестеренки.
– Хорошо, я попробую, – сказал он наконец. Я оторопела.
– Вот так просто?
Древние глаза на юном лице Рамадона моргнули один раз. Два раза. Слишком осознанно, чтобы казаться человеческими.
– Твои слова звучат логично. Я ценю хорошие аргументы. Несмотря на это, я надеюсь, что однажды ты решишь поделиться своими мыслями, – он развернулся и куда-то пошел. – Следуй за мной, Ариана Моррисон. Узнай меня.
Мне потребовалась пара секунд, чтобы сообразить, что он имел в виду. Джимми мне улыбнулся:
– Радуйся, ты ему понравилась.
– Но мне надо обратно на урок, – зашептала я в ответ.
– Я отведу тебя туда, где ты должна быть, Ариана, – разнесся в крипте голос Рамадона. – И Джеймс, немедленно убери этот беспорядок, который ты развел.
– Прежде чем говорить о беспорядке, нужно разобраться, как организован хаос
[11], – прокричал Джимми вслед праймусу.
Я повторно уронила челюсть. Когда, позвольте узнать, Джимми успел так осмелеть? Я уже ждала, что он растворится в воздухе, как и Лиззи. Вместо этого по крипте пролетел тихий смех.
– Собираешься снова поиграть в цитаты? В прошлые несколько раз ты проиграл, – подначивал голос Рамадона. Он отдалился еще сильнее.
– Лучше тебе пойти за ним, – посоветовал мне Джимми и добавил громче: – В прошлые несколько раз ты первый начал. Кроме того, ты просто не можешь проиграть человеку.
М-да, кажется, эти двое отлично понимали друг друга.
Какое-то время я шла рядом с Рамадоном мимо нескончаемых колонн.
– О чем ты думаешь? – неожиданно спросил он. В его глазах горел живой интерес. Я была тронута, что праймус держал свое слово и сам держался подальше от моей головы.
– Я задумалась, как за все то долгое время, что ты предположительно прожил, я оказалась первой, кто пожаловался на чтение мыслей.
– Этот дар у меня совсем новый. Праймусы развиваются с возрастом. Только старейшие могут напрямую считывать мысли таких сложных существ, как люди.
– А под «совсем новый» ты подразумеваешь?..
– Двести двадцать четыре года по вашему летоисчислению.
Я еле удержалась, чтобы не закатить глаза. Общаться с бессмертными реально непросто.
– Двести лет – довольно долгий срок. Ты, должно быть, повстречал много людей.
– Не так много, как ты думаешь, – в глазах Рамадона вспыхнули смешливые искорки. – Тебе нравится мое царство? Я только недавно его обновил.
Видимо, его «только недавно» – это пара десятилетий. Этому, по крайней мере, отвечал дизайн интерьера.
– Да, это… эмм… – «пугающе», – …эмм… – «странно», – …эмм… – «дезориентирующе», – …эмм, немного крупновато, как по мне.
– Производит такое впечатление, правда же? – не без гордости ответил Рамадон. – Но внешность обманчива. Если ты и дальше пойдешь прямо, то рано или поздно снова придешь к своему другу Джеймсу.
«О’кей… Это совсем не делает его менее пугающим».
– Все праймусы используют этот маленький трюк, чтобы скрыть открытый конец.
– Открытый конец?
– Завершить какое-то творение – значит, считать его настолько совершенным, чтобы тебе самому в течение вечности не захотелось его изменить. Праймусы как раз обладают необходимым уровнем высокомерия, но также они знают, что вечность может длиться очень долго. Поэтому почти во всех катакомбах ты обнаружишь открытый конец. Как дом, в котором сносят четвертую стену, чтобы позже иметь возможность его достроить, – рассказывал он. – Если когда-нибудь у тебя будет больше времени, я мог бы объяснить тебе более образно.
Заманчивое предложение. Идея, что кто-то может создать собственный уникальный мир, меня в высшей степени заинтриговала.
– И все-таки сколько всего этих катакомб?
– Столько же, сколько творцов. Что делает ответ на твой вопрос своего рода невозможным.
– Кажется, у нас всё точно так же.
– Потому что я создал это таким. В катакомбах творец устанавливает правила. Большинство праймусов слишком привыкли к земному существованию, чтобы им захотелось поменять законы физики. Невзирая на это, возможно всё… как доказывают некоторые из ваших человеческих сказок.
Я рассмеялась:
– Имеешь в виду, что Алиса правда попала в Страну чудес?!
– Конечно, хотя девочка была молодым человеком по имени Алан, чье наркотическое опьянение слегка смешало его воспоминания и…
Только после того, как Рамадон замолчал и повернулся ко мне, я заметила, что от шока замерла на месте. Наклонив голову, хронист наблюдал за мной. Притом он смотрел так выжидательно, будто робот-андроид, впервые воспроизводивший мимику гуманоидов.
– Я собрал коллекцию человеческих рассказов, основанных на их опыте посещения катакомб. Если тебе интересно, можешь прийти ко мне в любое время.
– Кхм… с радостью… большое спасибо.
– Или я мог бы тебе их принести, если захочешь.
– Ты выходишь из крипты? – вылетело у меня, прежде чем я успела прикусить язык. Просто меня немного тревожил образ, как моя мама предлагает чай парню в китайском халате.
– Время от времени. Если появляется такое желание. Знания необходимо накапливать. Они не возникнут сами по себе.
– И для этого тебе каждый раз приходится проходить через нашу библиотеку и эту ужасную лестницу?
Вдруг это случилось. Я понятия не имела, что я сделала, но, тем не менее, мне это удалось: Рамадон улыбнулся. И словно еще больше помолодел. Судя по всему, его телу было примерно лет пятнадцать, когда в него вселился праймус.
– Нет, Ариана. Мне нет необходимости подниматься по этой ужасной лестнице, – хохотнул он. – Повсюду есть порталы. Просто нужно уметь ими пользоваться.
С элегантностью балерины он указал на что-то за моей спиной. Я обернулась и уткнулась носом прямо в огромную входную дверь. Откуда она здесь взялась?
