Тогда у Леблана родилась глупая идея в стиле Джоуи, которая обычно заканчивается смехом и ударами по колену. На самом деле это было предложение его приятеля, но Леблан согласился с ним, возможно, из-за восхищения потенциально новым проектом. В ночь перед прослушиванием Леблан тусовался с другим актером, прогоняя свои реплики. У его друга возникла мысль: это ведь шоу о молодых, близких друзьях, верно? Так, может, для лучшей практики им стоит прекратить репетировать и пойти «подготовиться», напившись где-нибудь? Ведь так делают настоящие друзья, да? А почему бы и нет!
На следующее утро Леблан проснулся на диване своего друга, споткнулся в ванной и упал лицом вниз, ударившись о край унитаза. Несколько часов спустя он стоял в аудитории перед Кауффман, произнося монолог о женщинах и мороженом
[35]. Кауффман смотрела на его лицо с огромной кровавой раной, тянущейся по всей длине носа, и думала: «Да что случилось с твоим лицом?»
Эта смешная история о пути Мэтта Леблана к славе однозначно войдет в историю создания «Друзей». Но тогда это, казалось, подчеркивало только молодость и неопытность Мэтта. И все же Кауффман и Крейну понравилось его прослушивание. Леблан решил сыграть Джоуи недалеким, хотя они и не задумывали его таким. Это дало Джоуи образ милого невинного парня и смягчило его мужественность. Леблан обладал талантом казаться дураком, а это, в свою очередь, нелегко сделать в комедии. В исполнении Мэтта Джоуи не был слишком грубым или чересчур инфантильным. Леблан просто играл его немного легкомысленным. Это было очень здорово для персонажа, но если бы этот парень был таким придурком в реальной жизни – а с этой травмой, полученной в туалете после пьянки, он гением не казался, – это было бы фиаско.
Хэнк Азария тоже пришел тогда на прослушивание (однако он позже станет известен как Дэвид, возлюбленный ученый Фиби), и он казался более безопасным выбором. Сценаристы склонялись к нему, но когда вошла Барбара Миллер, в то время глава кастинга в Warner Bros., она сказала о Леблане: «Это актер, который будет становиться лучше с каждым эпизодом. Эта роль идеальна для него».
Однажды поздно вечером Уоррен Литтлфилд заехал на заправку Chevron на бульваре Сансет. Заправив машину, он поднял глаза и увидел знакомое лицо. Это была Дженнифер Энистон, молодая актриса, которую он хорошо знал по ее ролям в нескольких неудачных пилотах для NBC. Самая большая роль, которую она сыграла на тот момент, была в их адаптации под сериал известного фильма «Выходной день Ферриса Бьюллера», в котором она сыграла сестру главного героя – Джинни
[36].
С отснятыми тринадцатью эпизодами это был самый продолжительный ее ситком. Но он был слабым и не очень многообещающим с самого начала, недостатки шоу стали еще более заметными в сравнении с его блестящим первоисточником. «Феррис Бьюллер» закрыли во время первого сезона, и теперь Энистон была без постоянной занятости. К моменту, когда она столкнулась с Литтлфилдом на заправке, она уже была готова опустить руки. Хуже того, она подозревала, что индустрия тоже начинает уставать от нее. «Я была королевой провальных ситкомов», – размышляла она двадцать лет спустя. Рано или поздно у нее уже не будет шансов, так что, может быть, ей стоит сыграть на опережение и уйти самой. Энистон терять было нечего, и поэтому она подошла к президенту NBC, стоящему у бензоколонки, и прямо спросила его: «Для меня когда-нибудь найдется что-то стоящее?»
Это был вопрос, которым Энистон до этого момента не часто задавалась. Она всегда была актрисой и принадлежала к числу тех, кто рождается с актерским талантом.
К ее удаче и/или несчастью, она родилась в семье актеров. У ее матери Нэнси Доу было всего несколько телевизионных ролей, а ее отец Джон Энистон к моменту ее рождения уже был популярным актером мыльной оперы и в конечном итоге стал известным благодаря роли Виктора Кириакиса в сериале «Дни нашей жизни»
[37]. Кроме того, ее крестным был Телли Савалас, телевизионная легенда и хороший друг ее отца. Энистон родилась в Шерман-Оукс, Калифорния, но ее родители развелись, когда ей было девять лет, и она выросла со своей матерью в Нью-Йорке.
Энистон отправили в школу Рудольфа Штайнера, где применялась методика вальдорфского образования, согласно которой для детей телевизор был строго запрещен. Иногда ей удавалось выпросить у преподавателей несколько часов на просмотр телевизора, когда она сильно тосковала по дому, но это только усиливало ее волнение. Иногда она даже мельком видела своего отца в разных сериалах. Неудивительно, что актерские амбиции Энистон по мере их развития были направлены именно на телевидение. Она вспоминала: «Я очень хотела попасть в эту коробку».
Как жительница Нью-Йорка, она любила и театр тоже. Мама водила ее на Бродвей смотреть не только «Энни»
[38], но и шоу для более старшего возраста, которые высоко ценились, как, например, пьеса Марка Мэдоффа «Дети меньшего бога». В старших классах она знала, что желание стать актрисой – это не просто очередной этап ее жизни. Энистон была принята в Высшую школу искусств Нью-Йорка (также известную как Школа славы), и с этого момента она сказала: «Я не думала, что смогу заниматься чем-то еще, честно говоря». Ее отец был менее воодушевлен, зная, что преданность этой профессии, скорее всего, приведет к разбитому сердцу или, в лучшем случае, к большому разочарованию. Да, в конце концов он добился определенного успеха и нашел постоянную работу, но его случай был скорее исключением. И даже если ей повезет так же, как ему, это не значит, что она не будет страдать. К тому времени ее родители пережили тяжелый развод, и, несмотря на то, что у нее был звездный отец, Энистон росла постоянно несчастной. Она видела девушек из Верхнего Ист-Сайда с их идеальной одеждой и прическами, завидовала им и представляла себе их жизнь. Это были те девушки, о которых она вспомнила почти десять лет спустя, когда читала описание персонажа для нового сериала: «красивая, стильная, избалованная девушка, у которой всегда было все».
Но это было только спустя годы. Сначала она работала секретаршей в рекламном агентстве, потом мороженщицей в Sedutto’s, а потом два дня велокурьером на Манхэттене, пока не поняла, насколько это ужасная затея. В ее жизни были и роли в бродвейских постановках, и другая, не совсем актерская работа. Однажды, когда ей было восемнадцать, она начитывала текст рекламы Nutrisystem на шоу Говарда Стерна, понятия не имея, кто это такой. Как она призналась позже: «Осознание того, кем он был, пришло ко мне довольно поздно, скажем так».
Теперь ее отец жил в Лос-Анджелесе, и каждое лето она летала к нему в гости. Сначала она настаивала, что никогда не переедет туда. Как и многие актеры из Нью-Йорка (на самом деле абсолютно все ньюйоркцы), она со снобизмом относилась к Голливуду. Нью-Йорк был местом, где жили настоящие актеры, оттачивая свое мастерство в театрах без декораций, или выступая на Бродвее, или в парке, читая Шекспира. Но хотя она любила свои дурацкие театральные выступления, их было мало, чтобы оплатить счета. И в отличие от Мэтта Леблана, который едва успел побывать в Нью-Йорке за день до своего первого рекламного ролика, она и мечтать об этом не могла. «Я не могла получить роль в рекламе, чтобы спасти свою жизнь», – сказала она. Даже работая официанткой, она едва сводила концы с концами. Чем старше она становилась, тем больше ее тянуло к западному побережью, где было много рабочих мест, а улицы были переполнены различными сценариями.
