Той ночью в фонтане их просто никто не мог остановить. Они были измучены и на грани истерики, но все же были вместе. Перри продолжал шутить о том, как невероятно неудобно им всем. Кто-то быстро включил камеру, запечатлев шестерых смеющихся, словно маньяков, актеров. Брайт и команда монтажеров вырезали это для вступительной заставки, в итоге большинство хореографических танцевальных движений и взгляды на камеру получились так, как и планировалось. Фрагмент в конце, когда они плещутся, смеющиеся и мокрые насквозь, показывает их настоящих – дурачащихся и не дающих друг другу заснуть.
Десять лет спустя, отвечая на вопросы о заключительном сезоне «Друзей», Перри попросили прокомментировать происходящее в фонтане. На этот раз он не стал шутить. Он помнил смех, это была особенная ночь (хотя и немного прохладная). Но для него это воспоминание означало начало пути, которое изменит всю их жизнь. Камеры запечатлели момент перед тем, как все изменилось. «У вас шесть человек в фонтане в четыре утра, которые собираются отправиться в путешествие. Они понятия не имеют, что их ждет, кроме осознания, что это будет веселый путь, который может привести их к успеху», – сказал Перри.
Часть вторая
Глава 3. Эпизод с Марселем и Джорджем Клуни
Дэвид Уайлд сидел с актерами в номере чикагского отеля. Они прилетели, чтобы появиться на шоу Опры Уинфри, и Уайлд, который был тогда старшим редактором в журнале Rolling Stone, присоединился к ним. Он знал, что это будет легендарное шоу, еще до того, как это поняли сами актеры, – даже до того, как зрители осознали, что это их новый любимый сериал. Или он просто угадал.
Уайлд и его жена смотрели «Друзей» с самого начала, и им очень нравилось. Но шум вокруг сериала, казалось, предвещал нечто большее, чем просто успешный ситком. Было слишком рано использовать такие слова, как «феномен», но именно об этом термине Уайлд и думал. Он сказал об этом своим боссам еще в начале первого сезона. «Я предложил Rolling Stone сделать с ними «историю на обложку». Я был уверен, что об этом шоу еще заговорят», – сказал мне Уайлд. Сначала они не купились. Телевизионный сезон 1994–1995 годов был необычайно насыщен шоу, которые были как хорошими, так и популярными, и было слишком рано выбирать фаворита. Кроме того, на телевидении тогда много всего происходило, помимо сериалов. Присяжные только что приняли присягу на суде над О. Джеем Симпсоном. Принцесса Диана и принц Чарльз заканчивали свой длительный бракоразводный процесс. Тоня Хардинг была Тоней Хардинг. Зрители были очарованы скандалами, а «Друзья» казались им такими невинными, что они просто не обращали на сериал должного внимания.
И все же Уайлд знал, что-то неотразимое было в этих шести новых лицах и их приторном шоу. Сезон прогрессировал, и, несмотря на колебания рейтингов, казалось, что все больше и больше зрителей были согласны с этим. Весной 1995 года, во время последней недели съемок, Уайлд получил звонок от начальства: «Знаешь, что? Иди к ним и добудь материал».
Первый сезон «Друзей» вышел отличным для простого ситкома. Но это не самый лучший сезон за весь период. Шоу скоро найдет свою основу с более сериальными сюжетными линиями, а актеры со временем будут только улучшать свои навыки – не только индивидуальные, но и (что более важно) как коллектив в целом. Тем не менее первые эпизоды проделали большую работу, познакомив нас с героями и заставив снова захотеть пообщаться с ними.
Сюжет будет закручиваться красиво, хотя сначала он был довольно простым. Юноши и девушки увязли в проблемах взрослой жизни, ключ к решению большинства которых можно найти в течение двадцати двух минут. Рэйчел не умеет стирать, поэтому Росс учит ее, как это делать. Ужасный кухонный стол у Джоуи и Чендлера ломается, поэтому они покупают новый… настольный футбол! У девочек наступает момент экзистенциального кризиса, когда они понимают, что молодость прошла, а жизнь хаотична, и у них даже нет половины плана, не говоря уже о целой жизненной стратегии. Итак, они напиваются, а проблема решается. Жизнь Росса более сложная. Он развелся со своей первой любовью Кэрол (которая только что забеременела и раскрыла свою тайну) и влюбился в Рэйчел. Это единственная сюжетная линия, которая развивается на протяжении всего сезона, а ее завершение с рождением его сына – идеальный момент, чтобы добавить щепотку взрослости во второй сезон. В начале шоу было слишком много открытий банок с содовой, дурацких романтических перипетий и обезьянок.
Тогда персонажи еще не были унылыми, что, естественно, было им только на пользу: Фиби со странностями, но ее причуды являются изюминкой, а не способом сделать неожиданный поворот в сюжете (как и она сама). Дебют песни «Драный кот» будет только через год, как и появление эклектичной семьи Фиби. Действия Моники лишь отдаленно напоминают поведение типа А
[41], но она еще не одержима чистотой и не моет туалет по семнадцать раз в день. В первом сезоне она просто является авторитетом в группе – в любой компании друзей всегда есть человек, у которого найдется совет в трудной ситуации
[42]. Мы можем легко ассоциировать себя или других с Моникой из первого сезона, а потому, когда ее неврозы начинают набирать обороты (давая шоу еще больший комический эффект), мы к этому уже готовы.
Есть доля правды в том, что личность людей в таком возрасте еще не сформировалась полностью. «Время в вашей жизни, когда ваши друзья – это ваша семья» можно также назвать «время в вашей жизни, когда вы понятия не имеете, что, черт возьми, вы делаете и зачем». Вся суть сериала сводится к одной молодой женщине, понимающей именно это. «Представь, что тебе всю жизнь твердят: «Ты калоша! Ты калоша! Ты калоша!» – говорит Рэйчел отцу по телефону через несколько часов после того, как сбежала со свадьбы от мужчины, которого она не любит, и от жизни, которую она не хочет. «А потом ты просыпаешься и говоришь себе: «Все, хватит, больше я вам не калоша. Отныне я – шляпа! Да не нужна мне новая шляпа, я говорю, что отныне я – шляпа, папа! Это же метафора!» – после этих слов Рэйчел дает нам много поводов, чтобы не любить ее, и один повод дать ей второй шанс, ведь она хочет измениться. Она не знает, калоша она или шляпа, но она собирается выяснить это.
А вот Джоуи, наоборот, даже слишком узнаваем, он – слизняк. Через семь минут после начала первой серии он уже пристает к Рэйчел – и это не выглядит забавно, потому что сам герой еще не кажется таковым. Он – настоящий бабник, постоянно ходит в кожаной куртке и зализывает назад волосы, благодаря чему становится похож на Фонзи
[43]. И затем он заставляет вас задуматься: «А может, и Фонзи тоже был придурком?» Хорошая сторона Джоуи, которая должна сдерживать его темперамент, еще не проявилась, а его наивность не делает его в ваших глазах невинным парнем, который не будет распускать руки.
