В марте 1998 года большая часть актерского состава и съемочной группы полетела в Лондон, чтобы снять «Эпизод со свадьбой Росса». Финал четвертого сезона стал кульминацией бурного романа Росса с его давней английской подругой Эмили (Хелен Баксендейл). Эта сюжетная линия тоже была изменена из-за реальной беременности. Незадолго до начала съемок Баксендейл и ее муж узнали, что ожидают своего первенца. Для Хелен и так планировалась небольшая роль, но по первоначальному сюжету ее роль была намного длиннее. Беременность предполагала значительное ускорение событий, и это было на руку самой Баксендейл
[75]. Она уже была узнаваемой актрисой в Великобритании по сериалу «Холодные ступни», но «Друзья» принесли волну помешательства фанатов, к которой она не была готова. «Ты не мог спокойно выйти на улицу, чтобы купить пакет молока. На самом деле, никуда нельзя было пойти. Невозможно было смешаться с толпой и делать то, что делают обычные люди», – вспоминала она много лет спустя. Баксендейл быстро поняла, что не создана ни для популярности «Друзей», ни для Голливуда, особенно теперь, когда она ожидала ребенка. В Америке нужно, как говорила Хелен, «лезть из кожи вон» и иметь огромное честолюбие, а она поняла, что не такая. Вернувшись домой, она могла быть актрисой, но ей не обязательно было быть знаменитостью. Она никогда не будет зарабатывать так, как остальные актеры «Друзей», но зато она сможет сбегать за молоком, не будучи окруженной толпой фанатов. В этом есть доля правды.
В 1998 году, когда команда «Друзей» прибыла в Лондон, толпы фанатов вышли на улицы. Поклонники приезжали даже из других городов! Сцены с Кудроу были сняты в Лос-Анджелесе (к тому времени она была на третьем триместре и не могла летать), но остальные герои снимались на Fountain Studios в Лондоне или в городских локациях. Съемки проходили даже в популярных туристических местах или в зловещих переулках, но независимо от места толпы фанатов находили их повсюду. (Оказалось, что местные радиостанции получали наводки и передавали местоположение съемочной команды, как только она перемещалась. «Мы чувствовали себя The Beatles», – сказал Брайт. Во время съемок сцены со Швиммером к Кокс и Баксендейл пришла тысяча человек и начала кричать, мешая процессу. Полицейский отвел Брайта в сторону и сказал, что если актеры сделают небольшой перерыв и сфотографируются с фанатами, то те уйдут. Брайт попросил актеров повернуться к толпе, и, к его удивлению, это сработало. Крики прекратились, фанаты сфотографировались, а затем вежливо собрали вещи, ушли и позволили возобновить работу. «Все, что было им нужно – это просто хорошее фото!» – удивлялся Брайт. В Лондоне все было по-другому.
Но «Друзья» не были бы «Друзьями», если бы не провернули один из своих трюков снова. Лондонский эпизод был набит приглашенными звездами, и некоторые из них были хорошо известны британской аудитории (Дженнифер Сондерс из «Красиво жить не запретишь» и Хью Лори еще до «Доктора Хауса»), а другие были известны всем (основатель Virgin Ричард Брэнсон и Сара Фергюсон, герцогиня Йоркская). К счастью, обе последние роли-камео были короткими. Кастинг прошел хорошо, и герцогиня (которую дочери уговорили принять участие в сериале) заметила рост своей популярности. После развода с принцем Эндрю она часто попадала в таблоиды, но зрители визжали от восторга, видя, как она дурачится с Джоуи и его гигантской шляпой с британским флагом. «В то время, когда называть меня «Ферги» стало национальным развлечением, «Друзья» были желанным облегчением», – сказала она.
Но шокирующим было не количество приглашенных звезд. Крейн вспоминал: «Мы показали Монику и Чендлера в одной постели, и публика просто сошла с ума на две минуты – все кричали. Просто кричали». Это была самая громкая и самая длительная реакция аудитории в истории шоу.
Сведение Моники и Чендлера вместе было смелым шагом. Любое подобное действие с главными героями означало изменения в идеальной химии группы. И, в отличие от Росса и Рэйчел, между ними не было никакой романтической истории, никаких тайных увлечений, ничего. Но это не совсем так.
Если взглянуть на первые несколько сезонов, станет ясно, что писатели рассматривали эту пару на ранней стадии. Они не торопились, давая крошечные, случайные намеки, а затем быстро прятали их в сюжет, неожиданный поворот или романтические хитросплетения. С постоянной драмой Росса и Рэйчел их легко пропустить, но зарождение пары Моники и Чендлера (которых я отказываюсь называть Мондлер) было уже в самом первом сезоне. Моника умиляется маленьким детям в «Эпизоде с рождением», а Чендлер отвечает: «Есть предложение. Если к сорока годам мы еще будем одиноки, давай объединимся и сообразим одного [ребенка] на двоих?» В течение третьего сезона он прямо предлагает быть ее бойфрендом, и не успеем мы задуматься о том, насколько он серьезен в намерениях, Моника уже смеется над ним. Затем она тратит так много времени, объясняя, почему они никогда не будут вместе (первая причина – они слишком хорошие друзья), что мы тоже начинаем верить ей. Или, по крайней мере, должны поверить. До этого момента «Друзья» никогда не были двусмысленны в романтических моментах. Иногда герои не понимали намеков, но мы, зрители, всегда были начеку. В качестве образов у нас был плохой мальчик Паоло, сбежавший Ричард, Дженис и крабы. В каждом из случаев исход был очевиден. А мы в течение долгого времени знали, что Росс и Рэйчел должны были быть вместе. Но никто не сидел в ожидании, что Моника и Чендлер окажутся в постели, чтобы разобраться с не существующим между ними напряжением.
Единственным исключением стал «Эпизод с флешбеком» из третьего сезона, где дружеское объятие между ними длится слишком долго. На минуту кажется, что что-то может случиться, но затем, как всегда, Чендлер выдает шуточку. Говорят, что этот эпизод был написан специально для оценки реакции аудитории на различные пары: Моника – Джоуи, Росс – Фиби, Чендлер – Рэйчел. Момент Чендлера – Моники в конце настолько незначителен по сравнению с тем, что происходит перед ним (например, Росс и Фиби срывают свою одежду на бильярдном столе), что он совершенно забывается. Сейчас это кажется отсылкой для аудитории, но в контексте эпизода это была игра в кошки-мышки.
Вот почему сцена в Лондоне стала приятным сюрпризом для всех. Чендлер и Моника не были очевидной парой с самого начала, но авторы многое сделали, чтобы пара не казалась неправильной
[76]. Это был идеально выполненный трюк.
Финальная серия четвертого сезона вышла в эфир через два месяца после съемок, и, к счастью, лондонская история всем понравилась. Теперь как британская, так и американская аудитория были без ума от сериала, а критики не беспокоились о приглашенных звездах и камео королевской семьи, потому что неожиданный поворот значил много больше, чем все остальное. Чендлер и Моника?! Росс произнес имя Рэйчел! Некоторые английские рецензенты были справедливо раздражены представлением британцев как кучки чопорных, лишенных юмора снобов, рассуждающих о том, что «все бы говорили на немецком, если бы не они». Но даже это не могло ослабить популярность шоу за рубежом. Ничто не могло – ни сентиментальный сюжет, ни Ферги, ни даже упоминание о Второй мировой войне. Даже если «Друзья» и казались назойливыми туристами, они все равно были крутым американским шоу.
