– Анна, Анна, иди сюда! – зовет мужской голос. – Ты что, в туалете прячешься?
– Ага, – кивает Анна, – что ж, пора держать ответ.
– Удачи!
– Спасибо, и вам.
Приподняв длинную белую юбку своего свадебного наряда, чтобы было удобнее пробраться в дыру, она лезет наверх. Там, одернув платье, глубоко вздыхает, отодвигает задвижку и исчезает за дверью туалета. Дыра закрывается вслед за ней, но тут же в потолке появляется другая, и они снова видят туалет.
– Опять Анна? – удивляется Юкико и вытягивает шею, чтобы лучше рассмотреть, что там наверху. – Нет, вроде другой туалет.
Из дыры сверху воняет так, что они разбегаются, зажимая нос и рот. Вниз падает женщина. Она встает, и дыра закрывается. Новенькую зовут Люсиана.
– Вот дерьмо. – Люсиана корчится и тоже зажимает нос. – Там за дверью ждет целая очередь. Они к тому же все слышали. Какой кошмар! Я не вернусь, пока там не проветрится.
– С тебя тут начнут брать арендную плату, – гнусавит в ладонь Юкико.
Сквозь потолок с проклятиями проваливается очередная женщина. Едва взглянув на них, она молча пускается бегать туда-сюда, кусая губы. Наконец останавливается и поворачивается к ним. Ее бейджик сообщает: Зои.
– Я спросила у одной с виду беременной мамаши возле школы, когда она родит. А она и не беременная вовсе, просто толстая. Я вижу ее каждый день, и там было много других мамаш, которые привезли детей в школу. – Она стонет.
Снова дыра, и новая женщина.
– Я споткнулась и упала возле его столика, когда шла к бару, – всхлипывает она.
– А я ржала как ненормальная на похоронах, – раздается в темноте другой голос.
– А я хотела его обнять, но мы поцеловались в губы, – глухо гудит где-то рядом.
– Ой, перестаньте, какая ерунда. – Из темноты выходит дама, упавшая сюда в задранной юбке. У нее сильный французский акцент и сигарета в руке, как в плохом шпионском фильме. Зовут ее Мари. – Это распространенная промашка. Неудобно, конечно, но в мире есть вещи и похуже. Это не так страшно, как пройти через весь ресторан с подолом юбки в заднице, – сердито прибавляет Мари, скрипя зубами.
Потолок снова разверзается. К ним летит голая женщина, которая кутается в простыню. На лице у нее испуг, на груди маленькая табличка: София. Они не спрашивают, что у нее стряслось, да и она не задает вопросов, занятая собственными переживаниями.
Из темноты доносится слабый голос, и вдруг все замечают, что поодаль еще кто-то сидит – и, наверное, давно, потому что голос глухой и сиплый, будто его обладательница провела тут целую вечность без воды. Прозрачная как тень фигура кладет что-то на пол и подталкивает вперед. Предмет скользит и останавливается у ног ее соседки. Это бейджик. «Гваделупе» – написано сверху.
– Передай дальше, – сипит Гваделупе.
Когда все узнают ее имя и бейджик возвращается к ней, она отступает в темноту. Беднягу так корчит, что ей стыдно даже представиться вслух.
– Я перепутала адреса и отправила письмо по электронной почте другому человеку. Ему нельзя было этого отправлять, – объясняет Гваделупе, – там было про него. – Всю жизнь буду помнить тот момент, когда я кликнула «Послать». Как бы я хотела вернуть все назад!
– И сколько ты здесь сидишь?
– Давно, – каркает Гваделупе, – и обратно не собираюсь.
Мари хмыкает и делает затяжку.
Ну нет! На это она не согласна. Она не станет так долго корчиться и сожалеть о своем промахе. Так и вся жизнь пройдет!
В новую дыру падает разодетая как на праздник дама в шикарном платье и, поднявшись, в шоке глядит на них.
– Я выиграла.
– Выиграла? Поздравляю. А что ты выиграла? – спрашивает она.
– Награду. Награду, к которой стремилась всю жизнь.
– Чудесно. Почему же ты не рада?
– Я упала, – потрясенно шепчет женщина, – споткнулась на ступеньках, когда поднималась на сцену. У всех на виду. У всех.
– О-о-ох, – хором тянут все вместе.
Потолок наверху снова открывается. Она видит обшитые деревом стены конференц-зала, стол и ногу Колина в цветном полосатом носке. Ее охватывает паника: нет, она не хочет проторчать здесь всю жизнь, но ей еще рано возвращаться, она не готова!
Мари, фыркнув, делает затяжку.
– Дыши глубже, – советует Зои.
Они вместе начинают делать глубокие вдохи и выдохи.
– Носом давайте, – командует Мари.
– Вдох через нос, выдох через рот, – предлагает Юкико.
Она смотрит в дыру. Это просто люди, ее знакомые. У Джаспера Годфрайза добрые глаза, она знает свою тему, она отлично подготовилась, как обычно для презентации. У нее все получится.
Она же не называла своего мужа чужим именем на свадьбе, не ходила в задранной до пояса юбке или в съехавшем с груди купальнике. Она не спрашивала свою толстую сотрудницу, когда та родит, не отправляла письма не по адресу. Она всего лишь запорола рабочую презентацию, потому что переволновалась. Но это поправимо.
Пока остальные смотрят на нее, в новую дыру рушится молодая женщина и тут же сконфуженно обращается к ним:
– Канада ведь не в США, правильно? – Прочитав ответ у них на лицах, она бьет себя по лбу и бормочет: – Нет, нет, конечно! Идиотка! Какой позор! Какое ужасное собеседование!
Она снова поднимает голову и смотрит в дыру. По крайней мере, она компетентна в своей специальности. Просто у нее нервы шалят. Любой может перенервничать. Но до такой степени… Надо сделать вид, что это не она испортила воздух.
– Ты остаешься или возвращаешься? – спрашивает женщина, провалившая рабочее собеседование.
– Возвращаюсь, – улыбается она.
– Что ж, удачи тебе. Я-то никогда не вернусь.
– Вернешься, уж поверь. Есть на свете вещи и похуже того, что произошло с тобой.
Издалека слышно, как падает еще одна, и доносится визг:
– Но она была вылитый мужик, говорю вам!
Она делает глубокий вдох и поднимается.
В ту же секунду она снова оказывается у стола в конференц-зале с листами бумаги в руках. Для нее прошло много времени, а для них она не сходила с места. Все глаза обращены к ней. Дрожь прекратилась. Самое худшее уже произошло. И она пережила это.
– Извините, коллеги, давайте заново пройдем несколько последних пунктов, хорошо? Если вы помните, я обрисовала вам наше положение с продажами в Южной Америке – цифры представлены на графике перед вами. Как видите, в последнем квартале продажи возросли, что является положительным трендом, который нужно продолжать, поскольку возможности имеются. Нам есть куда расти. На странице два я представляю свои предложения по этому вопросу.
