– Что такое, сынок?
– Мама, у тебя нет руки.
И правда. Ее правая рука исчезла. Ключи она держала в левой. Интересно, давно ли она носится без руки? Забегавшись, она и не обратила внимания, как это произошло. На левом плече висит длинная полоска кожи, уходящая тонкой нитью в глубь дома. Сын бросается сматывать ее, точно это игра, и тащит ей клубок – настолько огромный, что ей видны только его карие глаза, блестящие из-за длинных, как у жирафа, ресниц.
– Спасибо, милый. – Она забирает у него свою руку.
– Что мы будем делать? – спрашивает он.
– Сейчас некогда, иначе ты опоздаешь в школу, а я на работу. Потом что-нибудь придумаем.
Она накинула на плечи широкое пальто, укутывая в него руку.
– Ты как пугало, – захихикал сын, помогая ей набить пустой рукав пальто, чтобы придать ему более естественный вид.
Сгоняв с ребенком в школу и примчавшись на работу, она успела забыть, что ее размотало. Она повесила пальто на старомодный крючок – подальше от обсыпанной перхотью вощеной куртки босса – и села за свой компьютер. Правая рука макарониной висела в пустом рукаве свитера, но и одной левой она прекрасно справлялась с работой. После утреннего совещания от стола отходить ей не требовалось. В одиннадцать она сделала перерыв, чтобы покурить и выпить кофе, и тут заметила, что коллега смотрит на нее, в прямом смысле отвесив челюсть, с сигаретой, прилипшей к толстой нижней губе.
– Здравствуйте, – вежливо поздоровалась она.
– Вы… в порядке? Вас … разматывает.
– Ах, это… Да, точно. Утром я поранила палец о тумбочку, вот и все. Я позже этим займусь. – Она спешно сделала последнюю затяжку и cобралась было затоптать окурок, но это оказалось весьма непросто – ее левая нога тоже незаметно начала разматываться, и пришлось прыгать на одной правой. Ну и дела! Когда это она успела размотаться сверху донизу? Она вернулась в здание и прыгала вверх по лестнице, пока не добралась до источника проблемы. Нога, оказывается, размоталась, зацепившись за сиденье в конференц-зале. Правую ногу, как и руку, она свернула в клубок, села за стол и задумалась.
Когда ты наполовину размотанная женщина и руки-ноги у тебя висят, как веревки, поневоле растеряешься. Однако голова у нее работала на удивление четко. Даже лучше, чем обычно. Будто начав разматываться, она наконец поняла, чего ей нужно. Она больше не может сидеть за этим столом, да еще в таком размотанном виде. Это непродуктивно и даже непрофессионально. С такими мыслями она взяла сумку, пальто, подхватила свои висящие конечности и попрыгала к лифту, никому не сказав ни слова.
Из машины она позвонила своей старшей сестре Далии и объяснила ситуацию. Далия позвонила их младшей сестре Камелии, потому что две головы хорошо, а три лучше, и, когда она подъехала к дому Далии, на пороге ее встречала Камелия.
– О боже, что с тобой? – спросила Камелия, окидывая ее взглядом.
– Я распорола себе палец о тумбочку, а когда спохватилась, у меня уже не было руки.
Камелия глубоко задумалась.
И вдруг она увидела, что у сестры что-то не то с головой – во лбу у нее небольшое зигзагообразное отверстие, сквозь которое, точно сквозь замочную скважину, виден куст гортензии у нее за спиной.
– Ты в порядке? У тебя же дыра в голове.
– Да, от меня только что отвалился кусок.
– А раньше такое случалось?
Не успела она спросить, как с груди Камелии, из-под сердца, упал еще один пазл, и гортензия стала видна лучше. Камелия наклонилась, подняла упавшее и сунула в карман.
– Я в порядке, – рассеянно ответила она, – но вот кое-кто – нет. – И посмотрела вниз на землю, в какую-то липкую желейную лужу вокруг пары красивых туфель и сумочки. – Далия растаяла.
– Что, опять?
Они обе озабоченно уставились в лужу, бывшую их старшей сестрой.
– Извините, девочки, – сказала лужа.
– Может быть, соскрести ее и взять с собой?
– Хорошо бы, не оставлять же ее здесь. Детские ведерки и совки в багажнике.
Пока Камелия бегала за совком и ведерком, она следила, чтобы их жидкая сестра куда-нибудь не утекла. Вскоре все втроем были в машине.
– Простите, девочки, – раздавалось из ведерка на заднем сиденье, – денек был не самый легкий, голова так и шла кругом.
– Ах, не извиняйся, – говорила она, ведя машину одной левой, – да тут еще я со своими делами. Напрасно я тебе позвонила.
– Нет, ты обязательно звони мне в таких случаях, – возразила Далия, – и я примчусь к тебе на помощь.
Слыша такое, сестры впереди расхохотались.
– То есть притеку, – со смехом уточнила Далия.
Они приехали в деревенский паб и устроились за столиком у камина, где тепло и сухо потрескивал огонь.
– Вот черт, – охнула Камелия, когда еще один пазл шлепнулся ей в джин-тоник, выудила пазл из бокала и сунула в карман.
– Как ты себя чувствуешь, Далия? – спросила размотанная сестра, заглядывая в ведерко.
– Лучше, гораздо лучше. Слушайте, вытащите меня отсюда, а не то я прилипну. Думаю, я уже смогу удержаться на стуле.
Они осторожно вынули Далию и поместили на барный стул.
– Ну как? Плохо я выгляжу? – спросило желе.
– Хорошо, как никогда, – заверила ее Камелия, от головы которой снова отвалился пазл и упал прямо на сестру.
– Ой!
– Извини.
И этот пазл отправился в карман.
Для поддержания достоинства Камелия сделала большой глоток джин-тоника.
– Джин нужно пить в обед, – заметила она, умиротворенно закрывая глаза.
– Если бы кто увидел, что я пью в обед… – размотанная сестра вздрогнула и огляделась по сторонам. Хорошо, что коллеги не знают, куда она уехала среди дня.
– Не думаю, что их обеспокоило бы именно это, – сказала Далия. – Надо делать перерывы. Мы должны прислушиваться к нашим телам, когда они говорят нам остановиться.
– Помоги мне, пожалуйста, снять пальто, а то у меня и вторая рука что-то слабеет, – попросила Камелию размотанная сестра. Теперь на месте оставались только голова, туловище и одна нога.
– С тобой так и раньше бывало? – спросила Камелия, снимая с нее пальто. Ее сестра выглядела как спутанный моток шерсти, и не разобрать было, где у нее начало, где конец.
– Первый раз заходит так далеко. Раньше было терпимо. Сейчас я вконец замоталась, теперь так просто не отделаться.
– Для этого мы тут и собрались, – твердо объявила Далия и вдруг снова стала сама собой и уселась на стуле в своем прежнем обличье.
Сестры с радостью обнялись.
– У тебя песок в волосах, – рассмеялась размотанная сестра, отряхивая ее правой рукой.
