В течение последних нескольких лет внимание мирового сообщества было приковано к работе братьев Уилкокс и Судзуки. Им уже надоели бесконечные просьбы об интервью и визиты съемочных групп. К счастью, я познакомился с Крейгом до того, как он оказался в зените славы, и он согласился мне помочь, насколько позволял его график работы.
— Мастер Дэн! — радостно закричал он, ввалившись в холл гостиницы. Я тоже обрадовался нашей встрече. За прошедшие годы он нисколько не изменился: спортивная форма, стройное телосложение, резкие черты лица, круглые очки — типичный ученый, несколько похожий на мальчишку. Понятия не имею, с чего он решил называть меня мастер Дэн, но я не противился, и это прозвище намертво приклеилось ко мне.
— Крейг, — прокричал я в ответ, — да ты совсем не изменился!
Я рассказал ему о своих находках на Сардинии, а он поведал о результатах своих исследований за последние пять лет. По его словам, окинавская культура долголетия постепенно исчезала под напором американской культуры питания. Последняя напасть, обрушившаяся на Окинаву, — Kentucky Fried Chicken и McDonald's: нашествие фастфуда ставило под угрозу полезные привычки, обусловливающие долгую жизнь жителей Окинавы.
— Сейчас все зависит от женщин старше 70, — говорит Крейг. — Мужчины моложе 55 входят в число самых тучных на Окинаве и живут не дольше, чем среднестатистические японцы. Так что придется пошевеливаться.
Я спросил, не устроит ли он мне встречу с парой десятков долгожителей. По возможности поскорее.
— С твоего последнего визита законы о неприкосновенности частной жизни несколько ужесточились, — ответил он. — Поэтому общаться с долгожителями вам будет труднее, а мне будет нелегко вам помогать.
— А доктору Судзуки? — уточнил я.
— И ему тоже, — ответил он.
Прошло два дня, но ситуация лишь ухудшилась. Тогда я обратился к Рико. Если ни Крейг Уилкокс, ни доктор Судзуки, ни правительственные ведомства не могут нам помочь и организовать встречи, нашу экспедицию на Окинаву ждет провал.
Рико приняла вызов. Правительство не горело желанием сообщать фамилии долгожителей, зарегистрированных в косеки, японской системе учета населения, наподобие нашей системы регистрации рождений. Но в архивах местной газеты моя помощница сумела отыскать небольшой список долгожителей Окинавы (вообще на 1,3 млн жителей острова приходится более 700 долгожителей). Она раздобыла их телефоны и начала обзванивать одного за другим. Но то ли из-за потери слуха, то ли в силу традиции у многих долгожителей просто не было телефона.
А те, у кого телефоны были, жили с детьми, которые оберегали их покой и не желали пускать в дом иностранцев. Даже при лучших обстоятельствах такой способ общения нельзя назвать подходящим. Мы позвонили одному известному долгожителю, сообщили, что мы из National Geographic, и попросили о встрече. На что тот ответил, что сыт по горло телерекламщиками, и повесил трубку.
Луч надежды забрезжил, когда Крейг сообщил, что договорился о встрече с доктором Судзуки. Он ждал нас в милом ресторанчике с видом на бетонный городской пейзаж. В зале было очень шумно, и ширма из рисовой бумаги, отделявшая наш столик, практически не заглушала этот гул. В полном недовольстве от прошедшего дня я уселся рядом с Судзуки. Мне было известно, что за время 25-летнего исследования он беседовал более чем с 700 из примерно 2000 долгожителей Окинавы, знал, где живут многие из них, но по вполне понятным причинам должен был охранять их личную жизнь.
— Вы поможете нам найти долгожителей? — спросил я без обиняков.
— Затруднительно, — ответил тот на корявом английском, хотя я знал, что говорит он бегло и отлично владеет языком.
И он не знает никого, с кем бы я мог связаться?
— Нет, нет, не могу на это пойти! — запротестовал Судзуки. — Не могу назвать вам никаких имен, разумеется, но вам ничто не мешает последовать за мной, когда я буду навещать этих людей…
Мне так нужна была хоть искра надежды, и Судзуки зажег ее во мне. На Сардинии я мог отправиться с утра практически в любую деревню и к полудню у меня было готово минимум три интервью. На Окинаве все обстояло по-другому. Действующие правила требовали прежде всего заручиться согласием мэра или другого чиновника высокого ранга, выждать день или два, пока его сотрудники организуют встречу (если не будет отказа), а затем нужно еще дня два, чтобы удовлетворить наш запрос.
К тому же встречи с долгожителями — лишь часть нашей работы. По-настоящему ответы следовало искать в выявлении культуры — того, из чего складывается жизнь долгожителей. Для этого мне нужно было познакомиться с укладом жизни окинавцев до появления на острове фастфуда. Бетонный хаос Нахи вряд ли мне в этом помог бы. Но там я мог найти экспертов.
На второй день мы с Рико посетили Кадзухико Тайра, доктора медицины и преподавателя факультета туризма Университета Рюкю. На протяжении двадцати лет он изучал жизнь окинавской деревни Огими и сравнивал ее с жизнью деревень в префектурах Акита и Аомори в северной части Японии. Каждый год он обновлял собранную информацию и в конце концов пришел к выводу, что окинавцы значительно реже страдают от инсультов. По его мнению, это было непосредственно связано с рационом, а именно потреблением меньшего количества соли и большего количества свинины.
«У жителей Окинавы есть возможность круглый год выращивать овощи, — говорит Кадзухико Тайра, ссылаясь на близкий к тропическому климат острова. — Им не нужно мариновать или консервировать овощи для хранения, как делают жители на севере Японии».
Большое содержание соли в рационе приводит к повышению кровяного давления и хрупкости артерий головного мозга, объясняет он, что вызывает микроразрывы, предшествующие инсульту. Сбалансированное потребление растительных и животных протеинов (свинина) способствует более редкому возникновению таких разрывов. Давняя традиция на Окинаве — забить поросенка на празднование лунного Нового года. Поросенок готовится долгое время, при этом жир снимается, а оставшееся мясо подается в тушеном виде.
«Жители Окинавы употребляют в пищу свинину, — говорит Тайра, — в которой содержатся витамины B1 и B2, а также не менее полезный коллаген». В этом они отличаются от многих японцев, главным источником протеина для которых служит рыба. Хотя избыток животного белка повышает вероятность ожирения; долгожители на Окинаве традиционно едят мясо редко — только по праздникам.
Польза сада
На пятый день пребывания на Окинаве мне неожиданно позвонил Крейг. Доктор Судзуки вместе с несколькими студентами-медиками планировали навестить Камада Наказато, 102-летнюю женщину, живущую на полуострове Мотобу. Не хотели бы мы с Крейгом присоединиться? Конечно!
Мы поехали на машине Крейга, следуя за Судзуки на север мимо бетонных лабиринтов Нахи. Мы ехали по скоростному шоссе вдоль горного хребта, мимо огромной американской военной базы и через город Наго. Затем свернули на полуостров Мотобу, который на карте выглядел как нарост на боку острова. Здесь дорога сужалась. Какое-то время мы ехали вдоль побережья, любуясь морем и пляжами. Кое-где дома стояли прямо у кромки воды, но по большей части берег зарос зеленью. Деревни в глубине острова окружали огромные огороды, на которых трудились пожилые люди в гигантских конических шляпах. Воздух был пропитан запахами созревших овощей и фруктов.
