Камада Наказато жила в типичном для этого района доме — наполовину крепость, наполовину уютное гнездышко. Окруженный низкой стеной дом прятался под скошенной крышей — все это защищало дом от тайфунов, которые налетают с моря. Крейг, смешно вытягивая шею, загляделся на обширный огород позади дома и даже указал мне на него.
— Там такое изобилие трав! — произнес он громким шепотом. — Могу поспорить, секрет ее долголетия растет прямо за домом.
Мы зашли за каменную стену и поднялись на крыльцо. Входной дверью в таких домах служит ширма из рисовой бумаги. Закрытая она означает «не беспокоить»; открытая — приглашение зайти в гости. Ширма Камады была широко распахнута. Мы прокричали приветствие, и в ответ услышали какой-то крик. Сочтя его за приглашение, вошли внутрь.
Камада, одетая в кимоно, сидела со своими двумя детьми, которым тоже было за 70. Ее хлопково-белые волосы, зачесанные назад, открывали высокие скулы и глубоко посаженные карие глаза. Она явно удивилась, когда мы переступили порог. Но радостно подняла обе руки и запела, держа руки поднятыми и раскачиваясь назад-вперед. Ее дети, подхватив мотив, хлопали в унисон. Я моментально проникся симпатией. Камада поражала теплотой и дружелюбием, несмотря на властный и сильный характер.
Еще когда мы ехали в машине, Крейг рассказал, что Камада является местной норо — жрицей, которая общается с богами и предками и выступает духовным советником жителей деревни. Начиная с XV века норо официально стали элементом политической структуры Окинавы. Их назначают судом и приписывают к определенной деревне. Преемственность в семье превратилась в традицию, и это звание передается племяннице, дочери или внучке. Камада была последней носительницей звания норо в 400-летней истории своей семьи.
Ее почетное звание резко контрастировало с убранством дома — традиционного трехкомнатного жилища из пострадавшего от непогоды дерева. В одном углу на некоем подобии алтаря — урна, несколько сосновых веток, старые семейные фотографии и лунный календарь. За исключением кровати, в доме не было никакой мебели. Все, включая саму Камаду, сидели на полу.
Судзуки открыл свой медицинский чемоданчик, проверил у нее кровяное давление, измерил индекс массы тела, а также взял кровь на анализ. А затем проверил остроту ума Камады.
— Какой сегодня год? — спросил он.
— Год Петуха, — не задумываясь, ответила та.
— Какая сейчас пора года?
— Что за дурацкий вопрос? — парировала женщина.
Мы все засмеялись.
— Какой сегодня день?
— Сегодня пятое февраля, тринадцатое по лунному календарю.
Ее обязанности норо требовали отслеживания праздников по лунному календарю.
Покончив с делами, Судзуки предложил мне задать несколько вопросов. Я попросил рассказать ее о прошлом, о том, каково жилось маленькой девочке на Окинаве перед Второй мировой войной. Отец Камады выращивал рис и сахарный тростник и с трудом мог прокормить семью, поэтому в третьем классе Камада оставила школу, чтобы помогать матери по дому.
— Жизнь была трудной, — начала она. — Случались тяжелые годы, когда люди умирали от голода. Даже когда дела шли неплохо, мы питались имо (батат) на завтрак, обед и ужин.
Ее рассказ подтверждал то, что я прочел об истории островов. Окинавским крестьянам вроде семьи Камады приходилось несладко. Большинство из них жили впроголодь, выращивая просо, рис и ячмень, не очень подходящие для каменистого грунта острова. Хотя теплый субтропический климат способствовал росту злаков, тайфуны нередко уничтожали весь урожай.
Окинавский фермер и его семья трудились не покладая рук, чтобы хоть как-то прокормиться, и зачастую страдали от хронического недоедания. Уже в пять лет дети помогали пропалывать рисовое поле. Бабушка возилась в огороде. Дедушка носил дрова с холмов. Об отдыхе на пенсии окинавские крестьяне никогда не задумывались. В их языке до сих пор не существует такого слова.
Ситуация изменилась к лучшему в 1605 году, когда один из жителей Окинавы привез из Китая батат. Этот удивительный выносливый клубнеплод прекрасно прижился на скудной почве острова и не боялся тайфунов и муссонов. Для крестьян это был настоящий подарок, и довольно быстро батат стал главным продуктом питания, получив местное название «имо». Вареным бататом кормили домашний скот, так что теперь даже самые бедные окинавцы могли позволить себе есть мясо — правда, все равно только в праздник по лунному календарю. К моменту рождения Камады в 1902 году до 80 процентов калорий жители получали из батата.
Батат
Батат, или сладкий картофель, — идеальный источник витаминов и минералов. Он богат клетчаткой, витаминами А и С, а также калием и фолиевой кислотой. К тому же его легко готовить. Проколов клубень вилкой, запекайте его в микроволновой печи в течение пяти минут и ешьте, приправив солью и перцем.
Как сохранить брак за 75 лет?
— Я научилась терпению, — сказала Камада.
В восемнадцать лет Камада вышла замуж по договоренности. Муж был на четыре года старше. У них родилось трое сыновей и три дочери. Когда дети были еще совсем маленькими, муж Камады часто ездил на материковый Китай и Палау в поисках работы.
— Растить детей было очень тяжело, — признается Камада. — Временами денег совсем не было. Мне приходилось плести соломенные шляпы, чтобы подзаработать.
Она изобразила, как протыкает иголкой толстую солому. Я заметил, что от постоянных усилий ее указательный палец навсегда согнулся под углом 45 градусов. В конце концов муж вернулся домой, и они подняли на ноги всех детей. Двое перебрались в другие места, а двое жили на этой же улице на полуострове Мотобу. Ее муж умер десять лет назад: ему было 96 лет.
Я попросил Камаду описать типичное утро.
— Я встаю в шесть утра, завариваю жасминовый чай и завтракаю, обычно это суп мисо с овощами. Затем, — она указала на дверь, — отправляюсь в священную рощу, молюсь за здоровье жителей деревни и благодарю богов за нашу безопасность.
Позднее я узнал, что священной рощей называлась расчищенная полянка в лесу на расстоянии примерно двухсот метров от дома. Крейг наклонился ко мне:
— Она глубоко убеждена, что благополучие деревни зависит от ее наблюдения за звездами, луной и духами предков. Даже в таком возрасте она более чем серьезно относится к своим обязанностям.
В полдень, продолжала Камада, она отправляется на огород за домом, чтобы собрать травы и овощи на обед.
— Я использую полынь, чтобы придать аромат рису, и для пикантности кладу куркуму в суп, — пояснила она. — Я теперь ем мало.
Чуть-чуть обжаренных овощей, а иногда немного тофу.
— А мясо? — уточнил я.
— О да, я люблю мясо, но ем его нечасто. В детстве мы ели мясо только на Новый год. Я не привыкла есть мясо каждый день.
— Вы когда-нибудь пробовали гамбургер или колу? — спросил я. Я знал, что на Окинаве больше ресторанов быстрого питания на душу населения, чем в любой другой части Японии, и что крупнейший в мире ресторан сети A&W находился всего в пяти километрах от деревни. Может быть, она посещала его?
