Эми хватило воображения, чтобы понять эту логику, но не хватало для того, чтобы представить, каким нужно быть монстром, чтобы получать от этого удовольствие. Она была уверена лишь в том, что это был не тот нежный и чувствивтельный Чарли, которого она знала. Эмоциональный диссонанс волновал ее так же сильно, как сами убийства.
Эми считала себя восприимчивым человеком – знатоком духовной сферы, умеющим слушать и улавливать тонкие вибрации. С таким детством, как у нее, она думала, что, оказавшись рядом еще с одним монстром, она его почувствует. Но, стоя рядом с Чарли, она не уловила ничего злого. Может быть, она его неправильно оценила, может быть, ее «приёмник» сломался. А может, Эми просто видела в людях только хорошее.
Распечатки из «Сёрнера» Чарли включали все манипуляции с картами, которые он совершал за время работы в Сомерсете. Каждая страница доказывала, что Эми в нем ошибалась. Чарли на самом деле не был самым чудесным медбратом на свете и не вел карты лучше всех, кого знала Эми. Он вписывал туда по паре строчек.
На самом деле он вел карты хуже всех, кого Эми знала. Кое-где были короткие обрывки слов, отрыжки, спазмы и наблюдения, записанные с орфографическими ошибками. Для этой работы хватило бы и минуты. Что бы он ни делал на этом компьютере, он точно не вводил туда данные. Это означало, что Чарли их получал.
Эми пришлось ждать своей следующей смены, чтобы распечатать остаток записей. В этот раз она не могла дождаться момента, когда приедет домой. Тем утром она заранее позвонила, а затем привезла свои бумаги на второй этаж офиса окружного прокурора, чтобы поделиться открытием с детективами.
«Сёрнер» автоматически отслеживал все, что медработник делал в системе, и предоставлял время и дату просмотра каждой страницы. Всю ночь Чарли листал карты пациентов. Но не просто читал – он охотился.
От этого слова Эми передернуло.
В ту ночь ей снилось, что Чарли стоял около «Пайксиса» и выкладывал сумки для капельниц. Помогал. Делал он это в одиночку.
На доске в отделении были записаны пациенты. Стренко, Симко, Стриклэнд – у каждого свой номер. Номера палат были чем-то вроде лотереи. Каждый день сестрам доставались разные номера. Некоторые из них думали, что какие-то номера счастливые, и разыгрывали их в лотерею. Некоторые номера можно было одинаково прочитать с начала и с конца, как 212. Некоторые совпадали с днями рождения тех, кто родился в феврале.
Теперь Чарли стоит за «Сёрнером». На экране страница не его пациента. Затем еще одного. И еще.
Сестры в палатах ухаживают за пациентами. Чарли в своей палате. Он опускает жалюзи и закрывает дверь, а затем задергивает шторы вокруг пациента. Зачем вся эта тайна? Есть ли Чарли в палате? В какой? У него три пациента в трех палатах. Все три шторки закрыты. Он может быть в любой из них. Это как фокус с тремя картами Монте. Где Чарли? Но его нет в палатах. Чарли на сестринском посту, получает препараты. Зачем так много? Он один за «Пайксисом», но не использует его. Зачем он ему так часто? Другая сестра хочет получить лекарство, и Чарли предлагает сделать это за нее. Зачем всем так помогать?
Сверху на «Пайксисе» Эми видит сумки для внутривенного вливания, чистые и маленькие, лежащие в ряд. На каждой наклейка с номером и буквами, десять пунктов. Чтобы их рассмотреть, нужны очки. Есть ли на нем очки? Нет. Чарли тщеславен. Он симпатичный. И он не видит без очков.
Необходимо остановиться, изучить сумки, чтобы понять, какому пациенту каждая предназначена. Делает ли он это? В его руках смеси, и он вешает их на капельницы. Знает ли он имя или номер? Знает ли он, кому что дает?
Он снова за своим «Сёрнером», на экране новый пациент. И еще один. И еще. Зачем так много, Чарли? На что ты там смотришь, дорогой?
Чарли, что ты там ищешь?
Чарли не знает сам. Поэтому и ищет. Это лотерея.
Эми проснулась.
Вместе с отчетами из «Пайксиса» записи «Сёрнера» были самой сильной уликой против Чарльза Каллена, которой располагал офис окружного прокурора. Но чтобы детективы это поняли, Эми нужно было коротко им объяснить.
«Сёрнер» появился в медицине всего несколько лет назад и стал компактным и эффективным способом, чтобы делать заметки о пациенте, узнать, на что у него аллергия, каков его статус кода
{224}, анализы и так далее. Однако медработники должны были смотреть всю эту информацию только про тех пациентов, за которыми ухаживали во время смены.
Чего медработники никогда не делали (по крайней мере те, кого Эми знала), так это не использовали «Сёрнер», чтобы узнать статус пациентов других медсестер или медбратьев. Но этим, очевидно, и занимался Чарли Каллен.
Эми начала с июньских подглядываний Чарли в карту пациента по имени Флориан Гэлл. Больничные записи показывают, что сердце Гэлла остановилось в 9:32 утра 29 июня, а умер он через сорок пять минут.
Гэлл не был пациентом Каллена в ночь своей смерти. Тем не менее записи показывают, что Каллен смотрел медицинскую карту Гэлла в 6:28, а затем еще раз в 6:29 28 июня. Он проверял их с разницей в минуту, искал что-то через полчаса после того, как передозировка «дигом» была отмечена в лабораторных анализах пациента и за три часа до того, как уровень «дига» в организме остановил сердце Гэлла.
«И это только Гэлл», – сказала Эми. Данные из «Сёрнера» содержали множество записей о входах Чарли Каллена в систему; тысячи входов, иногда по несколько сотен за ночь.
«Он их изучал, – сказал Дэнни. – На хрена он это делал?»
Эми думала, что знает зачем. Медработники готовили для них сумки для капельниц. Но если Чарли делал смеси из препаратов и вводил их в одну или несколько этих сумок, сидя за «Пайксисом»? Ему не нужно было нести их в палату к пациенту, ему вообще не нужно было там присутствовать. Другие сестры – даже Эми – делали всю работу за него. Чарли мог просто вернуться в свой уголок и изучать «Сёрнер» в поисках лабораторных отчетов и прогресса пациентов. «Сёрнер» бы сказал ему, когда отравленная капельница достигнет цели. Ему не нужно было присутствовать при смерти, чтобы ощутить ее дыхание, нужно было лишь проверять «Сёрнер» и следить за тем, что происходит. Это могло произойти в ту же ночь или на следующий день, но какое это имело значение? Событие можно было увидеть на экране и переживать его снова и снова. Не этим ли он занимался? Эми почувствовала, как ей стало нехорошо. Она приносила им эти смеси из препаратов. А ее друг Чарли на другом конце отделения следил за развитием событий, словно за результатами матчей по боксу на спортивной странице газеты.
53
29 ноября 2003 года
Токсикологический отчет по Гэллу пришел в 10:38 утра в воскресенье. Большая часть страниц была посвящена тому, что в его организме не нашли: девяносто шесть различных препаратов, от ацетаминофрена до золпидема. Что анализы обнаружили, так это дигоксин, и много: 23,4 микрограмма на литр в стекловидном теле, 32 микрограмма на килограмм в селезенке, 40,8 микрограмма на килограмм в сердце и 104 микрограмма на килограмм в почке. Теперь Мамбо мог изменить свой отчет. Причина смерти: отравление дигоксином. Тип смерти: убийство. У них была жертва убийства и орудие убийства. Но все еще не было стопроцентного способа предъявить обвинение убийце.
