Эми подумала, что Чарли мог сбежать из ресторана. Она вдруг представила его на трассе, едущего на север к ее дому, ждущего на подъездной аллее возвращения из школы ее дочерей и… но он был на месте, сидел сгорбившись, словно отключенный робот. Эми села на свое место и увидела, как его глаза загорелись и заметили ее. Вдруг он снова был здесь и начал рассказывать историю с того места, на котором остановился.
Чарли свободно говорил об обвинениях и обстоятельствах дела, рассказывая подробности загадочных смертей пациентов. Ему это давалось легко. Они думали, что он это сделал, говорил Чарли. Больницы. Следователи. Про них он мог говорить.
– Чарли? – сказала Эми. – Я должна у тебя кое-что спросить. Ты способен на такие вещи? – Чарли резко замер. – Потому что я хочу это знать. Способен?
Чарли сидел молча. Наконец он заговорил монотонным голосом, глядя на стол.
– То, что они говорили… эти люди умирали… умирающие люди… они были в плохом состоянии, но…
– Чарли?
– Я не очень хочу говорить об этом с тобой, – сказал он. Он посидел, уставившись вперед, еще несколько секунд. – Зная, что, ну… я… они даже спросили, привлекают ли меня смерти пациентов, понимаешь… – заговорил он наконец. – Они… они сказали, что да.
– Чарли, – сказала Эми.
Он снова посмотрел на нее.
– Послушай меня.
Он ждал.
– Ты… замечательный.
Чарли слушал.
– Ты… – Эми искала подходящее слово, – феноменальный медбрат. И ты мой… мой лучший… напарник. С которым я когда-либо работала. И я… понимаешь, я вижу это, слышу это и думаю, Чарли, что… понимаешь… я не могу представить, чтобы я стала целью расследования один раз. А ты становишься ею снова и снова…
Чарли вновь уставился в свое пиво.
– Чарли?
Он поднял глаза.
– Что ты думаешь… о себе?
Эми загоняла Чарли в угол.
– Но я не… я не…
– Ты знаешь, как я за тебя беспокоюсь…
– Я знаю. Я знаю, это не… – он покачал головой. – Сейчас уже, если мне предъявят обвинения…
– Чарли, – сказала Эми, – Чарли. Посмотри на меня.
Он посмотрел.
– Это происходит снова и снова.
– Хочу ли я, чтобы это кончилось? – сказал он.
– Хочешь ли ты, чтобы тебя поймали? – осторожно спросила Эми. – Хочешь, чтобы это закончилось навсегда?
– Я… правда… обвинения… – начал Чарли.
– Чарли, – сказала Эми, – посмотри на меня. – Она почувствовала, что теряет его, и наклонилась ближе. – Посмотри на меня.
Он посмотрел.
– Ты не глупый.
Он наблюдает за ней.
– Ну да.
– И ты знаешь, что я не дура.
– Да, знаю, знаю.
– И как я о тебе беспокоюсь.
– Да, я знаю, знаю, знаю…
– И я боюсь за тебя, – сказала Эми. Она ничего не могла с собой поделать – ей становилось грустно. – Ты хочешь, чтобы тебя поймали?
– Сейчас это… если они предъявят обвинения и… я просто чувствую себя немного… э-э… утомленным, – сказал Чарли, – и мне кажется, ну, что больница… обвинения, если они… когда… э-э… меня заберут, а у меня обязательства и…
Она взяла его руку, неподвижно лежащую на столе.
– Пожалуйста. – Она начала плакать. – Пожалуйста, позволь тебе помочь.
– Я не… Я… Я не могу.
– Позволь тебе помочь.
– Я не могу. Я не могу…
– Позволь тебе помочь.
Чарли замер.
– Я вижу тебя, Чарли, и я не дура. Никто не становится объектом расследования просто так снова и снова, Чарли. Ты знаешь, что я это знаю.
Он уставился на дырку в столешнице.
– Я…
– Чего ты хочешь? – спросила Эми. – Что ты будешь делать дальше?
– Я не знаю. Я не знаю. Я…
– Будет проще, если тебя поймают?
– Нет, – сказал Чарли, – не будет. Я…
– Как же тебе остановиться? – спросила Эми. – Почему? Почему? Ты же такой хороший. Ты сам знаешь почему.
Чарли покачал головой, глядя в пол.
– Чарли, что с преподобным Гэллом? Что случилось? Что случилось?
– Я просто… не могу… Я не могу… Я… Я не могу… Я…
– Я знаю, что можешь. Что случилось? Я знаю, что ты боишься, но что случилось?
– Я… я справлюсь с…
– Чарли, я рядом, – сказала Эми, – сейчас. Ты знаешь?
– Это… у всех на виду, – сказал Чарли, – я не хочу… Я не… Я не хочу, чтобы моя жизнь… Она… Моя жизнь… развалится.
– Твоя жизнь уже развалилась, – ответила Эми. Она дала ему время над этим подумать. – Уже развалилась. Уже развалилась.
– Надеюсь, что нет. Надеюсь, что нет. Надеюсь, что нет.
– Да, – сказала она, – твоя жизнь развалилась. И продолжает разваливаться. И она уже не наладится. Мне так кажется. – Она потрясла перед ним газетой. – И я читаю это…
– Люди… верят… – его глаза забегали по столу, – это… зависит от того, на что, ты думаешь, люди способны.
– Пожалуйста. Скажи, как мне помочь тебе, – сказала Эми, – пожалуйста, скажи мне. Что я могу сделать?
– Ты. И. Так. Помогаешь. То, что происходит… неприемлемо. Ты знаешь… Я…
– А что происходит? Чарли?
– Обвинения. Тюрьма, – сказал Чарли. Он словно находился где-то глубоко на дне, а слова всплывали на поверхность, как пузырьки. – Я потеряю. Моих детей…
– Ты уже их теряешь, – сказала Эми, – ты уже теряешь их. И… я никогда не уважала коллегу так, как уважаю тебя. И мое сердце разрывается, когда я на тебя смотрю. Потому что я понимаю тебя. Из всех, кого я знаю, понимаю я только тебя. И я знала тебя и чувствовала тебя.
Чарли тихо покачивался на своем месте, как ребенок, мямля:
– Я не знаю о… о, ну, твоей идее, чтобы я… ну, чтобы все закончилось…
– Как нам это сделать? Как нам это сделать?
– Я… Я… Я… Я, все, что я могу… – сказал Чарли. Его голос звучал монотонно и очень тихо. – Я говорил им правду. Правду. Правду.
– Недостаточно правды, – сказала Эми. – Что, если ты признаешься?
Чарли взглянул на нее.
– Я не могу.
