Джулиано да Сангалло что-то согласно пробурчал.
– Не волнуйся. Мы здесь для того, чтобы помочь тебе, – добавил Пьетро Перуджино, держась, как обычно, очень прямо – будучи самым низкорослым из всей троицы, так он старался компенсировать этот недостаток.
Микеланджело швырнул суму на землю у подножия мраморной колонны.
– Искренне ценю ваше желание помочь, синьоры, – он чуть не клацал зубами от досады и злости, – но, пожалуйста, оставьте меня. – Он опустился на колени перед железным котлом и принялся старательно раздувать огонь. Несколько металлических брусков уже нагревались на тлеющих углях.
– Я же предупреждал, что он не примет нашей помощи. – Леонардо отошел от компании и прислонился к изгороди.
– Но он даже не знает, о чем мы хотим поговорить. Микеланджело, напомни, сколько тебе лет? – Голос Перуджино звучал наигранно весело. – Двадцать четыре, двадцать пять?
Микеланджело молча вынул из котла раскалившийся брусок, положил его на ровный камень, служивший верстаком, и начал бить по нему молотом.
– Если бы с нами был Боттичелли, молодой человек снизошел бы до того, чтобы выслушать нас, – проворчал Сангалло. – Схожу приведу его.
– Ерунда, и без него справимся, – отмахнулся Перуджино и снова обратился к Микеланджело: – Когда я был в твоем возрасте или около того, я и работал, и жил в студии у Верроккио. Вместе с другими учениками, Леонардо и Боттичелли, и с твоим наставником, Доменико Гирландайо… Когда ты покинул его мастерскую? Лет в пятнадцать? Я в эти годы только начинал свою учебу.
– И я оставался в отцовской студии, пока не стал значительно старше тебя, – добавил Сангалло, скрещивая руки на груди.
– Ни один из нас не вылетел из гнезда своего мастера и не пустился в свободный полет, пока не получил полной подготовки, – вступил Леонардо. А про себя отметил: Микеланджело примерно того же возраста, что Салаи, и он не мог представить, чтобы его проказливый непокорный помощник зажил самостоятельной жизнью, работал, вел переговоры и тем более взвалил на себя всю ответственность за знаменитый мрамор Дуччо. – Ты слишком молод, Микеланджело, чтобы самому справиться с таким заказом.
Тот в ответ лишь сильнее стал бить молотом по металлу.
– Благодаря тому, что мы долго оставались в мастерской наставника, – продолжал Сангалло, – мы получали поддержку и помощь. Мы учились у старших учеников и сами учили тех, кто был младше…
– Мы перенимали мастерство бронзового литья у искусных литейщиков, а краски смешивали под присмотром опытных помощников, – добавил Перуджино.
– И даже учились ваять из мрамора у самого Верроккио, – процедил Леонардо, надеясь, что его намек будет понятен: его знания о ваянии намного превосходят то, чем может похвалиться этот молодой горе-скульптор.
Микеланджело перевернул брусок и начал отбивать его с другой стороны.
– Суть в том, – сказал Перуджино, – что у нас было чувство локтя и мы полагались друг на друга. У тебя же есть семья?
– А как же, – буркнул Микеланджело.
– Это хорошо, – кивнул Перуджино.
– Это счастье, – вставил Сангалло.
Леонардо предпочел промолчать.
– Однако твой наставник и другие ученики – словом, твоя художественная семья – столь же важны для тебя, как и семья по крови, – продолжил развивать мысль Перуджино. – А тебе сейчас очень не хватает поддержки товарищей по искусству. И мы готовы взять на себя эту роль.
– Вы? – Микеланджело бросил молот и внимательно оглядел Леонардо снизу вверх и сверху вниз – так повар с недоверием смотрит на кусок мяса, полученный от сомнительного поставщика.
Леонардо кивнул.
– Великий мастер – всегда и великий наставник. У меня в студии работают несколько подмастерьев, и я вижу, как мои работы влияют на их творческое становление, но, право, затрудняюсь сказать, назовет ли кто-нибудь из них меня своим учителем. Мой помощник Салаи пытается рисовать, но в нем мало страсти, а таланта и того меньше.
– Сути дела это не меняет, – подытожил Перуджино. – Ты можешь учиться у нас, заимствовать наши знания и опыт, мы готовы.
– Например, я мог бы научить тебя тому, как можно построить более устойчивые и прочные леса, – внес предложение Сангалло.
– А я мог бы обучить тебя рисунку. – Леонардо подошел ближе и подобрал несколько обгоревших набросков, валяющихся возле котла. – У кого ты учился рисовать? Сразу видно, что не у Гирландайо. У тебя линии намного изящнее и точнее, в них больше силы. Однако советую не делать мускулы такими выпуклыми, разве что ты хочешь передать кульминацию физического усилия. Посмотри-ка сюда… – Он сел рядом с Микеланджело и показал на одну из его зарисовок Геракла. – У тебя тут какой-то куль, набитый грецкими орехами, а не человеческая фигура. Изучай анатомию. Если тебе удастся достать труп…
Микеланджело выхватил у него листы и бросил их в огонь.
– Сынок, город поручил тебе ответственнейший заказ, – заметил Сангалло.
– С таким никто не справится в одиночку, – добавил Перуджино, – а мы могли бы помочь тебе.
– Чем? Не болтовней ли с Макиавелли о деталях моей работы? – Микеланджело вернулся к своему занятию, снова застучав молотом по заготовке будущего резца. Удары становились чаще, сила их нарастала.
– Макиавелли? А Макиавелли-то тут при чем? – недоуменно пробормотал Сангалло. Перуджино пожал плечами, и оба они как по команде вопросительно уставились на Леонардо.
Да, он что-то припоминал… Они тогда слишком много выпили с этим блестящим дипломатом. Вскоре после того, как от него уплыл камень Дуччо. О чем же они толковали?
– Допускаю, что мы могли обсудить вкратце этот заказ…
– Да, и теперь мои заказчики внезапно решили, что им нужен очередной Давид, – зло откликнулся Микеланджело. Над его правым глазом вздулась вена.
– Ах, вон оно что. – Тон Перуджино опять стал наигранно веселым. – Хороший поворот.
– Да, замечательная идея! – подхватил Сангалло без оптимизма.
– Ну и что, – пожал плечами Леонардо. – Скажи им, что эта задумка просто великолепна. Всегда давай понять заказчику, что он умнее тебя.
Микеланджело отбросил готовый резец и взял клещи, чтобы достать из огня следующую раскаленную заготовку.
– Зачем вы надоумили городские власти заставить меня ваять очередного Давида? – Он повернул голову в сторону Леонардо, но глаз на того не поднял.
– Ничего такого я им не говорил. Мы с Никколо просто обсуждали историю этого камня, не более того.
– Рассчитывали, что я испугаюсь и побегу к вам молить о помощи? – Под мощными ударами Микеланджело будущий резец на глазах приобретал нужную форму.
Леонардо старался обуздать раздражение и остаться невозмутимым. От выходок Салаи у него тоже иногда лопалось терпение.
