– Я мог бы помочь вам в войне с Пизой, – выпалил Леонардо. Шестеренки и колесики в его голове бешено крутились, выискивая способы не упустить желанную должность.
– Все ваши планы предназначены для отражения нападений, – ответил гонфалоньер, не поднимая взгляда от карты. – А Пиза на нас не нападает. Это мы собираемся атаковать ее.
– Я могу предложить идеи и для наступления!
– Прошу прощения, я на минуту, – пробормотал Макиавелли собравшимся, взял Леонардо под локоток и почтительно проводил его к двери. – Благодарю вас, Леонардо. Сегодня вы сослужили великую службу своей стране. Вы помогли Республике избежать войны. Когда мир побеждает, побеждаем все мы.
Леонардо высвободил локоть из цепких пальцев дипломата.
– За исключением меня.
– Все в свое время, – мягко ответил Макиавелли. – Верьте мне, друг мой.
Еще несколько минут назад Леонардо верил этому человеку и его слову, как никому и никогда. Но теперь…
– Вот уж ни за что больше не поверю крокодилу, который льет слезы, прежде чем проглотить меня. Вы обещали мне помощь. Вы лжец и лицемер.
– Уверяю вас, Леонардо, – сказал Макиавелли, – что бы вы там ни думали, я не лицемер. Ибо никогда не лил по вам слез.
Покидая дворец Синьории, Леонардо увидел на ступеньках ожидающего его Салаи. Художник помотал головой, чтобы пресечь все вопросы. Должности он не получил. Видимо, ее с самого начала никто не собирался ему предлагать. И уже никогда не предложит. Он заметил, как поникли плечи у Салаи. Мальчишка и без слов все понял.
По улице они шли в молчании. В голове у Леонардо ворочались невеселые мысли. Флоренция ненавидит его, да и всегда ненавидела. Правительство отказалось от его услуг. Собор отказал ему в претензии на камень Дуччо. Даже церковь Санто-Спирито позволяет анатомировать трупы Микеланджело, а ему, Леонардо, там дали от ворот поворот. Никто в этом городе не верит в него.
За исключением одной синьоры. Прекрасной незнакомки, жены торговца шелками, которая спасла его руку, едва не зарыдала при виде его кровавой раны, произнесла бесхитростные, но такие нужные ему слова поддержки, словно благословив его мечту о полетах. Она одна понимала его, но что это меняло? Леонардо не раз приходил к прилавку ее мужа-торговца в надежде встретить ее, но ни разу не застал. Сомнения снова обуревали его: то ли муженек держал ее дома взаперти, то ли она и правда ангел, являющийся с небес, чтобы вызволять его из очередной опасности. Его, самого знаменитого жителя Флоренции, поддерживал всего один человек, в лучшем случае незнакомый и исчезнувший неведомо куда, а в худшем и вовсе не существующий. Леонардо громко расхохотался.
– Господин? Что с вами?
– Лети со мной, Салаи. – Леонардо представил, что парит в воздухе, раскинул руки, словно крылья, и побежал, петляя из стороны в сторону. Салаи, следуя его примеру, начал изображать руками взмахи крыльев, хохоча во все горло. Леонардо, откинув голову, понесся что есть сил к площади, где стояла Сантиссима-Аннунциата, с наслаждением ощущая, как развеваются на ветру его волосы и бородка.
Он остановил свой полет, только завидев маячащую возле двери фигуру. Проклятый нотариус снова явился по его душу. Леонардо сразу прекратил бег, досадуя на то, что этот неприятный человек видел его дурачество. Стыд заклубился вокруг него, как дым.
– Добрый день, – произнес он со всей почтительностью, какую сумел наскрести в душе, и постарался обойти нотариуса, чтобы войти в студию.
– Я пришел поговорить, – сообщил нотариус. Его новая туника была чистой и свежей, волосы – аккуратно зачесанными. – Братья-сервиты призвали меня обсудить с тобой твой контракт.
Леонардо вгляделся в знакомые стальные глаза. Морщинистая кожа, словно груз, оттягивала их вниз, края век у старика обвисли. То ли это разочарование, то ли печаль, а может, просто старость?
– Мне очень жаль, Леонардо, – сказал нотариус.
– Жаль чего?
– Что… – Старик больше не смотрел ему в глаза. – Что это я должен сообщить тебе новость.
Вот, значит, от чего суждено погибнуть заказу, который доверили ему братья-монахи. От руки нотариуса.
– А вы, как я посмотрю, и сами рады явиться сюда. И туника у вас новая, не правда ли?
Нотариус помотал головой.
– Святые отцы были более чем щедры к тебе, оплачивая твое содержание в течение двух лет. Я радовался, видя, с каким христианским милосердием они к тебе относятся. А ты так и не притронулся к алтарной росписи, не сделал ни одного мазка кистью. Видит Бог, я больше не могу защищать тебя.
– Да, но эта церковь – моя студия, мой дом. Я живу в ее стенах.
Нотариус посмотрел в сторону.
Старик, не иначе, ожидал, что Леонардо станет умолять его.
– Мне больше некуда идти, – прошептал художник.
– Мне очень жаль. Правда.
– Да уж. Вы частенько так говорите. – Леонардо протиснулся за спиной посетителя и распахнул дверь. – Впрочем, неважно. Я обращусь прямо к братьям-сервитам и попробую отстоять свой контракт. Ведь это они мои заказчики, они…
– Нет, они больше не заказчики, – прервал его нотариус. – Отныне все дела ты должен решать со мной.
Леонардо отпустил дверь, та с шумом захлопнулась.
– Знаете, на днях мне пришла на ум занимательная загадка, думаю, вам она придется по душе.
– Ах, Леонардо. – Нотариус с укоризной вздохнул.
– Право же, она очень умно придумана. Вы только выслушайте…
– Если захочешь обсудить условия своего отъезда отсюда… ты знаешь, где меня найти.
– Появляются гигантские фигуры, формой и обликом совсем как человеческие. – Тон у Леонардо был задорный, словно он пересказывал забавную шутку. – Но чем ближе к ним подходишь, тем сильнее они съеживаются…
Нотариус отвернулся и вышел на улицу.
– Вот, собственно, и все. Проще некуда, – крикнул Леонардо в спину уходящему старику. Но тот все удалялся, стуча каблуками по булыжникам площади. – Отгадайте, что это! Ну попробуйте хотя бы. А я буду нем как рыба и ни за что не открою разгадку.
Нотариус шагал, не оглядываясь, и вскоре исчез за поворотом.
Подошел Салаи. Леонардо чувствовал, что юноша подыскивает какие-то подходящие слова. Лучше бы он ничего не говорил.
– Господин? А какова разгадка?
Леонардо прислонился к закрытой двери церкви.
– Это уже неважно.
В студии его поджидало письмо. От торговца шелком, Франческо дель Джокондо, мужа той женщины с рынка. Во время их последней встречи, учтиво писал торговец, он еще не представлял, кто такой Леонардо, но он навел справки и теперь знает, сколь многими выдающимися достоинствами обладает маэстро. Кстати, он, Джокондо, покровительствует церкви Сантиссима-Аннунциата, так что их с Леонардо объединяют и общий духовный дом, и общая любовь к искусству. Супруга рассказала ему о любезном предложении Леонардо написать ее. И он, Джокондо, готов заказать мастеру портрет его дражайшей любимейшей супруги – мадонны Лизы Герардини дель Джокондо.
