Нет, не слепая удача вдруг улыбнулась неопытному новичку-каменотесу. Статую изваяли искусные руки восходящего гения. Леонардо не мог не признать: Пьета Микеланджело – подлинный шедевр.
Из базилики Святого Петра Леонардо прямиком направился в личные покои Чезаре Борджиа и с порога объявил, что решил оставить должность главного военного инженера.
– Ступайте прочь, Мастер из Винчи, – махнул рукой Борджиа, даже не взглянув на него – лицо его закрывала черная маска. – Ступайте и не оглядывайтесь, пути назад вам не будет.
Тем же вечером Леонардо уложил вещи и направился на север по Аврелиевой дороге, держа путь во Флоренцию. Нет, больше он не допустит такой ошибки. Он не позволит сопернику сохранить титул непревзойденного мастера. Он встретится с ним в открытом поединке и на этот раз победит.
Микеланджело. Весна. Флоренция
Микеланджело снова ударил по резцу. Грудная кость дала трещину. Еще пара сильных ударов – и грудина разошлась надвое. Он отложил инструмент и запустил обе руки в образовавшуюся расщелину, с усилием раздвинул ткани и открыл грудную клетку, обнажая сердце и легкие.
Его рот и нос надежно закрывала маска из туго затянутой на затылке тряпицы. Он наклонился и стал сосредоточенно разглядывать нутро грудной клетки. В течение последних недель он высекал проступающие через кожу вены Давида, сбегающие вниз от плеч к кистям. Он уже изучил рисунок и внешний вид вен на живых моделях, но, чтобы правильно понять нюансы их строения, ему требовалось проследить их от самого источника. Поэтому надо было взглянуть на сердце.
Решив снова анатомировать трупы, он тешил себя надеждой на то, что сумеет ограничиться лишь несколькими днями. Занятие это, мягко говоря, было не из приятных.
От вечного тошнотворно-сладкого смрада разложения его не раз рвало. Запах этот пропитывал ткани его одежды, волосы и кожу; улегшись спать на своем тюфяке, брошенном прямо на полу мастерской, Микеланджело просыпался в холодном поту. И все же он упорно возвращался в мертвецкую в поисках ответов на все новые вопросы, которые возникали у него в ходе работы. Сколько сухожилий в брюшном прессе? Из скольких костей состоит рука? Как в точности ноготь крепится к нежной коже пальца?
Теперь его интересовали вены.
Пальцы Микеланджело легко коснулись толстого сосуда, идущего от сердца. Ага, устье этой реки найдено. Биение его собственного сердца участилось. Он схватил свечу и склонился с ней над трупом. Сумрак мертвецкой нарушал лишь слабый свет нескольких свечей и тусклых масляных ламп, висящих на стенах. Все помещение было наполнено густыми тенями, но Микеланджело не позволял себе отвлекаться на них. Он поднес свечу к самому трупу и посветил внутрь грудной клетки. Вот оно – то, за чем он пришел сюда.
Внезапно в глубине мертвецкой что-то упало с глухим стуком.
Микеланджело вскинул голову. Настороженно прислушался. Звук донесся из окутанного густым мраком угла. В мертвецкой кто-то прятался! Микеланджело явственно ощущал чье-то присутствие.
– Эй? – тихонько позвал он.
Тишина.
Дрожащими руками он зажег еще одну свечу, но она лишь ярче осветила сочащиеся внутренности трупа. За пределами светового круга темнота сгустилась сильнее, в этой кромешной тьме мог скрываться кто угодно.
– Кто здесь? – прошептал Микеланджело, слыша, как оглушительно стучит его сердце. Он всегда боялся вызвать у мертвых гнев за то, что он тревожит их бренные останки. Неужели сейчас они вцепятся в него своими дьявольскими пальцами и уволокут прямо в пекло?
В углу что-то хрустнуло.
Микеланджело в отчаянии швырнул свечу в направлении звука. Свеча ударилась о стену, упала на осклизлый пол и тут же погасла. В углу снова сгустилась кромешная тьма.
Вне себя от ужаса, Микеланджело в один гигантский прыжок оказался у двери.
– Куда это мы так спешим? – спросил вдруг чей-то насмешливый голос.
Микеланджело остановился как вкопанный, вглядываясь во мрак, выискивая в нем очертания своего собеседника. Но никого не увидел.
– Что вам надо?
Из темноты выпорхнул мелодичный смешок. Призрак вздумал подшутить над ним. Наконец из мрака выступила нога – вполне себе человеческая. Следом выплыла рука. Усыпанная камнями птичка в перстне насмешливо заискрилась в дрожащем желтоватом свете ламп.
Даже при этом неверном освещении Микеланджело заметил, как сильно за последний год постарел старый фигляр. Волосы еще больше поседели, морщины на лице и руках сделались глубже, кожа вокруг рта обвисла.
– Глазам не верю, разве война не убила вас? – зло бросил Микеланджело.
– Как ни жаль тебя разочаровывать, но, как видишь, нет. – Леонардо подошел к разрезанному трупу, желая заглянуть внутрь.
Микеланджело мгновенно набросил на останки саван. Нельзя позволить этому наглецу Леонардо украсть плоды его изысканий.
– Как вы сюда попали?
– Знакомой дорогой. Я резал здесь трупы еще в те времена, когда ты – как и отец Бикьеллини – только учились держать в руках сангину. И знаю тут все ходы-выходы. – Леонардо взял резец Микеланджело и принялся разглядывать его острый кончик.
– Подите прочь! – Микеланджело вырвал свой инструмент из пальцев Леонардо.
– За последние два года я кое-чему научился у тебя, Буонарроти. Меня очень впечатлила стремительность, с какой ты действуешь. Буквально не раздумывая. Только и делаешь, что действуешь. Раз, раз, раз. Я всегда считал, что достаточно иметь знания, но нет, я ошибался. Железо без работы ржавеет, вода стухает от неподвижности, бездействие притупляет проворность ума. – Глаза Леонардо обежали фигуру Микеланджело с головы до пят. Похоже, он никуда не торопился. – Сними-ка свою маску.
– Ну уж нет. – Микеланджело сложил инструменты в свою кожаную суму.
– Что это ты там прячешь?
Микеланджело сдернул прикрывающую низ лица тряпицу. Смрад с силой ударил в ноздри, накрыл его с головой. Рука сама взлетела в стремлении зажать рот и нос.
– А я, побывав на войне, нахожу, что эта картина безмятежной кончины источает чуть ли не аромат. – Леонардо помахал ладонью возле носа, словно желая наполнить его смрадом разложения. – О, как сладок он, этот запах науки.
Микеланджело схватил суму и снова попытался уйти.
– А я видел твою статую, – еле слышно произнес Леонардо.
Микеланджело застыл на месте.
– Что вы сделали?
– Я изучал ее. Трогал. – Тон Леонардо стал глумливым, словно он признавался в том, что касался чужой жены.
– Что вы сделали с Давидом? – Микеланджело рывком выхватил из сумы молоток и, повернувшись, оказался лицом к лицу с неприятелем.
– С Давидом? – В голосе Леонардо завибрировал смех. – Пока это лишь глыба мрамора… Я видел твою Пьету. – Он бросил на Микеланджело полный вызова взгляд.
