Некоторые ошибочно называли его способности шестым чувством, потому что никто так, как Зайдель, не умел на основании костей черепа настолько точно передать «душу» умершего на реконструированном изображении. Он сам объяснял этот секрет одним словом — фантазия.
Точнейших методов и техник недостаточно, если человек его профессии не чувствует, не знает и, наконец, не любит людей. Каждый раз, создавая очередную реконструкцию, которая впоследствии попадала в СМИ и всевозможные базы пропавших без вести, он чувствовал огромную ответственность и не мог не размышлять о том, кем был этот человек. Чем занимался? Какие у него были мечты, хобби, недостатки? Как правило, эта информация оставалась тайной. Экспертизы он выполнял для самых разных участков. Практически все просили отнестись к делу, как к приоритетному, но при этом забывали сообщить ему о результатах проведенного расследования, что было для Зайделя очень важно. Он создавал собственную сравнительную базу, потому что стремился к постоянному совершенствованию в своем деле. И сейчас ему в очередной раз пообещали, что, если дело будет раскрыто, он получит копии всех документов. Майор рассчитывал на то, что Саша Залусская, которая попросила об этом одолжении, сдержит слово. Обычно заказчики ждали своей очереди месяцами, а некоторые даже около года. Зайдель работал медленно, но качественно, и никогда никому не показывал полуфабрикат.
Зайдель собирался выходить, когда позвонила гданчанка.
— Через неделю, — ответил он вместо приветствия.
— Обещаю привезти тебе «Алису в Стране чудес» на корейском, если ты чуть поспешишь, — забросила наживку Саша.
Она знала о слабости его жены. В коллекции не хватало «Алисы» буквально на нескольких языках.
— Уже есть, — засмеялся он.
— Откуда?
— Профайлер из Катовиц привез. Был там на курсах.
Саша не знала, что сказать.
— А на белорусском у нее есть?
— Кажется, нет. Не думал, что такое существует.
— Если не издавалось, то я постараюсь, чтобы издали единственный экземпляр специально для тебя. То есть для Амелии. Что-то известно?
— Что-то — да.
— И не покажешь?
Он посмотрел на мужика-дельфина.
— Мне надо кое-что обдумать.
— Мне прямо очень-очень срочно нужно, — спокойно сообщила ему она. — Есть одна версия, появилась сегодня. Мужик, которого подозревают, уже много лет избегает ответственности. Все тут очень лихо закручено. Заговор молчания. Знаешь, как в пятидесятых, то дело свадебных гостей в автобусе. Все молчат как рыбы. Если бы у нас был хотя бы один труп, даже старый, можно было бы посадить дядьку в изолятор. Врать хорошо на кухне, за чашкой чая, а в казематах раскисают даже самые крепкие.
— Вообще-то мне уже надо идти, — бросил он. — Я обещал Амельке, что она сможет пойти в кафе с подружками.
— Скажи ей, что у нее будет белорусский вариант, и она простит тебе опоздание.
— Сомневаюсь, — ответил он и нажал кнопку «Отправить».
— Но пока никому не показывай, — предупредил.
— Конечно, — пообещала Залусская.
Закрывая дверь, он грустно усмехнулся, нисколько не сомневаясь, что завтра, если не сегодня, набросок увидит половина хайнувского участка. Зайдель решил, что в течение недели доведет проекцию до ума и только тогда выставит счет.
Преодолев вечерние пробки и наконец добравшись домой, в предместье Варшавы, он очень удивился, когда жена сообщила ему, что звонили из курии и просили срочно связаться с ними.
— Это ксендз? — удивился Зайдель.
— Предполагается, что он с восьмидесятых находится в Доминикане и даже был одним из подозреваемых в скандале о педофилах, но единственный не отстранен. Им не нужен очередной резонанс.
— Его череп лежит в картонной коробке у меня на шкафу, — рассмеялся Зайдель. — Должно быть, это чудесное воскрешение.
— Ты, наверное, с ног валишься. Я подогрею ужин. — Амелия пожала плечами и состроила мину сладкой девочки.
Он сразу же вспомнил, почему женился на ней. Еще в школе она показалась ему самой красивой в мире и до сих пор, а они были вместе уже более двадцати лет, ни одна дамская улыбка не могла составить ей конкуренцию. Мало того, их дочь была ее точной копией. Он даже думать не хотел, что будет, когда у их дверей начнут появляться кавалеры.
— А о каком сюрпризе ты говорил?
Зайдель нахмурился и полез в портфель за телефоном. Набрал номер Саши. Занято. Снял туфли, повесил пальто. Телефон снова зазвонил.
— Это твой босс. — Амелия протянула ему трубку. — Я не поняла, но курия, кажется, не согласна с тем, что этот человек мертв. Тебе надо срочно отправить им рапорт. Они требуют уточнений.
Зайдель покачал головой. Сначала ему надо было поговорить с Залусской.
— Я никому не показывала, — пробубнила она, что-то жуя. Остальной части высказывания, кроме «…в Стране чудес» он не понял. — Я сама еще не видела.
— Ксендзы мне названивают.
— Я не исповедуюсь.
— И наши сверху, — добавил.
Она сразу посерьезнела.
— Открываю ящик. Ничего нет.
Зейдель сел. Жена стала накрывать на стол. Он проглотил слюну. Его любимые котлетки. Он бы не перепутал этот запах никогда и ни с чем.
— Есть, — прозвучало из мобильника. — Открывается. Я его не знаю. О, черт!
На столе перед майором уже появилась тарелка дымящегося томатного супа с рисом. Он начал есть. Теперь он говорил с полным ртом.
— Ну, так как? Есть или нет?
— Твой жесткий диск поврежден, — зачитала Саша. — У меня пустой компьютер. Все данные исчезли. Наверное, операционная система сдохла. Все, что было, испарилось, — паниковала она.
— Дай его нашим техникам. Восстановят, — спокойно произнес Зайдель. — Но «Алисы» парням из ай-ти будет мало. Они не оценят настоящее искусство. Неплохо ты меня подставила.
— Дарек, это не я! У меня сломана рука, испорчена машина. Я почти подозреваемая. Как минимум по двум делам. Вообще, я не уверена, не будет ли у тебя из-за меня неприятностей.
— И ты сейчас мне об этом говоришь? С бабами всегда так, — застонал он.
Зайдель положил ложку. Амелия быстро подала ему второе.
— Сейчас будет мое такси.
Зайдель посмотрел на жену, потом на котлету и, наконец, на все три звонящих одновременно телефона.
— Знаешь что, дорогая, ты там осмотрись, а я поем спокойно, — заявил он Саше. — Позвони, если тебе телефон не отключат. И еще: нельзя быть почти подозреваемым. Это как с работой. Она либо сделана, либо нет.
Зайдель бросил трубку. На этот раз Амелия протянула ему городской.
— Это наш капеллан, — прошептала, с трудом скрывая беспокойство. — Может, я не поеду. Такси я отпустила. Что происходит, Дарусь?
