— Кто стоял у руля во времена коммуны, а сейчас повысился? Политические взгляды значения не имеют. Это может быть даже польский националист. Такие люди быстро подстраиваются под конъюнктуру. И собственных взглядов не имеют. Для них важна только действующая на данный момент валюта.
— Что конкретно ты имеешь в виду, а то я уже запутался? — Доман потушил сигарету в цветочном горшке и сунул окурок в карман.
— Надо искать среди старшего поколения. Если, конечно, они захотят говорить. — Залусская обратилась к комендантше:
— Ты говорила, что на венчание невеста явилась замаскированной, а после поздравлений к ней подошла женщина, которая поцеловала ее в лоб, как бы выражая одобрение, благословение. Кто это был? Вы можете смеяться, но я верю в то, что мы являемся свидетелями некоего ритуала или, скорее, его фрагментов. Пока непонятных, но важных для общественности. Для их истории, наследия.
— Идиотизм. — Доман громко захлопнул балконную дверь. Окинул взглядом комнату, которая действительно выглядела как палата психа. — Фантазия тебя понесла, моя девочка. Если это все, что ты можешь предложить нам из области профайлинга, то собирай манатки. Я не стану задерживать тебя, если ты решишь завтра утром оставить этот проклятый городок. Возвращайся к гаданиям где-нибудь в другом месте, но не здесь.
— Спокойно. — Романовская остановила его жестом. — Я помню, как Петр говорил, что знает, как это все закончится.
Саша кивнула.
— И мне он говорил то же самое, — шепнула она Романовской. — Причем дважды.
Джа-Джа метнул на бывшую жену бешеный взгляд, словно ему причиняло боль каждое сказанное ею слово. Но комендантша продолжила:
— Я спросила: как? Ответил: «А как заканчивают плохие собаки, выращенные для боев?» — «Смертью», — рискнула предположить я. Он засмеялся и заявил, что это было бы слишком просто. Убивая пса, теряешь слугу. А найти нового, такого же злобного — это множество усилий, тренировок. Невыгодно. Поэтому надо привязать его к себе и попеременно то наказывать, то награждать. Со временем наказаний все больше, а наград все меньше. Под конец отсутствие наказаний становится наградой, и пес сам жаждет сдохнуть, но животные не совершают самоубийств, потому он так и живет, как животное, день за днем. Проблема появляется, когда пес нападает на хозяина, бунтует и убегает. «Что тогда?» — спросила я. «Тогда хозяин приходит в бешенство и начинает охоту. Преследует пса, пока не уничтожит. Если пес на самом деле был хорошо обучен, то перед смертью он как следует искусает мучителя. И будет счастлив, если они погибнут вместе, потому что псы склонны любить своих хозяев. Но опасен не тот пес, что лает, а тот, что рычит».
— И что нам это все дает? — Джа-Джа направился к двери. Повернулся, чтобы услышать ответ.
— То, что надо как можно быстрее допросить его соседей по столику для ВИП-персон в «Царском». — Романовская пожала плечами и улыбнулась Саше. — Это наш «совет справедливых».
Саша подбежала к Джа-Дже.
— А как там насчет того человека по компьютерам? Ты говорил, что у тебя кто-то есть.
Он кивнул и набрал номер сына.
— Блажей, дай координаты этого чародея. Да, эсэмэсни. Только предупреди, чтобы без последствий. Мы ему что-нибудь там предложим. Пусть передаст сестре.
Вскоре пришло сообщение.
— Это один хакер. Не знаю, сможет ли он помочь. Довольно странный тип.
— Те, кто связаны с ай-ти, живут в виртуальном мире.
Джа-Джа еще раз окинул взглядом комнату Саши.
— И не только они.
Вскоре Романовская и Залусская опять остались одни.
— Я боюсь за Петра, — шепнула Кристина. — Не то чтобы мне было жаль его, но я чувствую, что сказанное тобой не лишено смысла. В этом, черт побери, есть даже очень глубокий смысл, и парни знают об этом. — Она кивнула на дверь. — Потому и не хотят впутываться без особой надобности. Все, кто сидел тогда за этим столом в «Царском», — старые коммунисты, а теперешний староста повета был начальником отдела ГБ до конца его существования. Здесь с тех пор ничего не изменилось. Просто игра сейчас идет на деньги, которых тогда не было.
— Деньги — это власть.
— А власть — это еще больше денег. Замкнутый круг.
Они обе понимали, что ступают на зыбкую почву. Сейчас речь шла уже не о простом убийстве. Но они обе не хотели называть вещи своими именами.
— Поехали к нему сейчас, — предложила Саша. — К Бондаруку. Поговорим.
Кристина склонила голову.
— Не могу, — шепнула она. — Я должна его оберегать и не беспокоить. Пока нет оснований, мне нельзя таскать его по участкам.
— Кто выдал приказ?
— Моя власть.
— Власть — это деньги, — вздохнула Саша. — Кто?
— Я не могу тебе сказать.
Саша уперла руки в бока.
— Как это не можешь?
— Ты уедешь, а я останусь. Здесь живут мои сын, муж.
— Бывший муж.
— Венчание в церкви соединяет людей до гробовой доски, и, как бы я к этому ни относилась, для этих людей я навсегда останусь женой Джа-Джи.
Саша сдалась:
— Как знаешь.
— В принципе, я могу тихонько прощупать кого надо.
— Было бы неплохо.
— Но нужно основание. Предлог, почему я в этом копаюсь. Надо найти тело ксендза и того, второго — Ожеховского. Тогда они не смогут ничего отрицать.
— Вы можете вызвать георадар?
— Если появятся аргументы, — заверила комендантша. Саше показалось, что она слегка отвела взгляд. — Будут тела, будут и дела.
— Ты можешь мне помочь? — Саша опять прикрепила на шторах карту города. — Терпеть не могу географический профайлинг, но в данном случае другого выхода нет. Только вот я ни холеры не ориентируюсь в этих районах.
Романовская подошла к развернутому листу бумаги, утыканному флажками, словно к ежу.
— Может, сначала компьютер? Я отвезу тебя к нему, а когда вернешься, приеду и помогу тебе.
Саша согласилась. Она набрала номер, который дал ей Блажей. Едва успев представиться, человек на другом конце провода назвал ей адрес, после чего бросил трубку. Залусская продиктовала его комендантше.
— Это адрес военного кладбища в Вельске Подляском. — Романовская наморщила лоб. — Километров тридцать отсюда.
— Этот чародей из ай-ти сейчас там.
* * *
Жители маленьких городков боятся темноты. Они прячутся в своих домах, пытаясь отпугнуть чудовищ, включая цветной телевизор. Чудовища, как известно, дрожат при виде голубых экранов, которые можно увидеть в окне издалека. На поверхность выныривают только камикадзе, вынужденные рисковать жизнью из-за дел, не терпящих отлагательств, или смельчаки, желающие повстречаться с чудовищем. Есть еще третий вариант, маловероятный в Хайнувке. У кого-то может не быть телевизора. Саша оказалась, видимо, единственным человеком в городе, относящимся ко всем трем категориям.
