До вчерашнего дня она была союзником Залусской. Не далее как на сегодняшней планерке комендантша убеждала всех, что Залусская просто невезучая. Но сейчас Кристина почувствовала дрожь беспокойства, которая постепенно превращалась в парализующий страх. У нее промелькнула мысль, что профайлер появилась в их городе неслучайно, слишком много мелочей указывало на это. Не исключено, что ее рассказы о ненависти к Лукасу Поляку — это байки про белого бычка, а на самом деле она все еще влюблена в него. Она, по сути, не сделала ничего, чтобы найти преступника, несмотря на то, что знала его лучше, чем кто-либо в этих краях. Но если Залусская действительно приехала, чтобы освободить Поляка и помочь ему бежать, за это влетит всем.
Хуже всего, что Романовская согласилась дать незнакомой женщине все документы, думая, что та просто не соблюдает субординацию, эдакий детектив-бунтарь, и это оказалось ошибкой. Ее поручитель Роберт Духновский тоже не приехал. Не сдержал слова и не привез Бондарука из Гданьска. Никто из коллег до сих пор так и не понял, зачем он подался туда. Теперь они казнили себя, что не задержали его сразу. По крайней мере, в бумагах было бы все чисто. Но ведь сама прокурор тогда решила, что нет никаких оснований.
Директор «Нью Форест Хайнувка» молчит как рыба. Сегодня утром он сам пришел в участок. Отказался от дачи показаний, хотя подтвердил, что это он, лично, доставил оба черепа в места, из которых они были переданы в полицию. Зачем? Не сказал. Откуда Залусская знала об этом? Они разговаривали? Он не отрицал. Но ведь это она первой выдвинула такую версию. Бондарук не сказал больше ни слова. Он вызвал адвоката и вежливо попросил арестовать его. Только благодаря его статусу и звонку старосты Адама Гавела определились с суммой залога и выпустили его из участка в сопровождении Джа-Джи. Он обещал являться по первому требованию следователей. Говорят, что на работе сегодня его не видели. Засел дома, на звонки не отвечает. Его домработница заявила, что он точно никуда не поедет, потому что не бреется, пьет и ходит в пижаме. Связь с ним есть только у Джа-Джи. В чем тут, черт побери, дело?
Романовская решила, что больше не должна обеспечивать крышу гданчанке. Поэтому попросила, чтобы криминалисты осмотрели квартиру, в которой та жила. Теперь ей следовало рассматривать все версии, а Залусскую как можно быстрее отстранить от расследования, пока не станет слишком поздно и ей не придется заплатить за наивность своим креслом. Она собиралась показать портрет Доману и совместно с ним определить дальнейшие действия. Если возникнет необходимость, то в ее столе предостаточно документов для того, чтобы посадить Залусскую в обезьянник и свалить на нее вину за ошибки в следствии. Для начала хватит нелегального ношения оружия. Комендантша не собиралась больше ждать. Она смахнула пыль с заполненных бумаг и сожалела лишь о том, что вернула Залусской пистолет. Это был самый глупый поступок из всех. Но и без него у Кристины проблем хватало.
Она села за руль и включила радио «Рацыя». Передавали какие-то фольклорные припевки, а следом рок-баллады на языке «бацьков» Джа-Джи. Наверное, концерт по заявкам. В перерыве Лукас Степанюк объявил свою авторскую программу, гостем в которой будет Ежи Калина, автор фильма «Сейбiт»
[15], о Дорофее Фионе, который в деревне Студзиводы основал Музей малой родины. Романовской очень нравились культурно-общественные эфиры Степанюка, но слушать о белорусских активистах, фольклоре или большей значимости православной веры по сравнению с католической сейчас у нее не было сил. В последние пару лет брака они беспрерывно ругались из-за этого с Джа-Джой. Он обвинял ее в расизме, когда она говорила, что нарочитая белорусская «народность» причиняет вред этой культуре. На канале «Белсат», единственном независимом телевидении этого народа, должны показывать не только бабок в вышитых костюмах и попов, а говорить об обычных, злободневных делах. Это так же, как с сексуальными меньшинствами. Участники гей-парадов с розовыми перьями в заднице бросают тень на тех же открытых гомосексуалистов, которые не эпатируют своей сексуальностью и не выходят с транспарантами. Живут, как все, не афишируя, с кем спят, потому что это личное дело каждого. А когда она, плюс ко всему, заявила супругу, что плевать хотела на «угнетенный поляками белорусский народ» и его утомительные рассказы о крапиве, листьях и зорях над лугами, он предложил разъехаться. Дальше — хуже. На заседаниях по бракоразводному процессу он не появлялся, поэтому ей пришлось подлить масла в огонь. Когда они однажды встретились на работе, она не смогла промолчать:
— Меня тошнит, когда ты смешиваешь наши отношения и национализм, опять возвращаясь в девятнадцатый век, вместо того, чтобы взглянуть на свою национальность с точки зрения космополита.
Тогда наконец он явился в суд и согласился на развод по желанию обеих сторон, хотя, когда они выходили, признался, что все еще ее любит. Она ответила, что любовь все искупляет, и пошла прочь, потому что чувствовала, что расплачется. Потом они беседовали только на службе, но и там Джа-Джа не забывал национальный вопрос.
— Чистой крови не бывает, — убеждала она бывшего мужа. — Если проверить корни любого из твоих предков, окажется, что в твоих венах течет кровь многих народов. Мы все многонациональны.
Поэтому, услышав по радио характерный звук аккордеона, на фоне которого хор «Рэчанька» завел песню о реке, которая никогда не выйдет замуж, со злостью переключила канал. Это ей слишком напоминало индоктринацию времен супружества.
На радио «Зет» как раз передавали о розыске Лукаса Поляка, уже прозванного СМИ копикейтом Красного Паука. Потом вставили мини-репортаж и реплики местных жителей в прямом эфире из городка, облюбованного людоедом. Они даже добрались до больницы, где лежала без сознания выжившая Кинга Косек, официантка из пиццерии «Сицилиана». Все рассчитывали на то, что девушка выйдет из послеоперационной комы, узнает преследователя и даст показания. У больницы дежурила толпа журналистов общенациональных СМИ, которые, из-за отсутствия сенсации получше, пугали поляков орудующим на Подлесье каннибалом. Версия основывалась на нападении на молодую официантку. Преступник буквально вгрызся девушке в плечо. У следственных органов были его ДНК, след укуса, а также много других следов, которые наверняка позволят идентифицировать злоумышленника. Пока же, несмотря на то что на ноги были поставлены все полицейские, военные и волонтерские службы, поиски успехом не увенчались. Камера предварительного заключения трещала по швам от подозреваемых, потому что местные доносили один на другого, но ни один из задержанных не подходил по форме челюсти.
Романовская боялась, что в этой неразберихе преступнику удастся сбежать из района. Это точно был не Лукас Поляк. Его они исключили с самого начала. Журналистам они пока это не сообщили, чтобы не «хвастаться» тем, что нераскрытых дел у хайнувской полиции пруд пруди, а обвинения никому до сих пор не предъявлены. И, как всегда, чем меньше они говорили, тем больше деталей придумывали сами люди. История обрастала подробностями, как снежный ком. Говорили, что людоед собирался сожрать белоруску живьем. Появились споры относительно национальных конфликтов. Вспоминались свастики на стенах и скандал по поводу Ромуальда Раиса — Бурого. Романовская понимала, что таким образом люди стараются побороть страх, и это будет продолжаться до тех пор, пока извращенец не будет пойман. Она и сама уже не знала, скольких преступников они ищут. Злоумышленник один или их целая банда?
