— Ну что, ты уже знаешь, сколько мне причитается? — Для начала вежливо спросил он, не боясь, что Мажена кинет его. Но раз уж он был наемником для грязной работы, следовало выторговать приличное вознаграждение.
Она угостила его сигаретой. Оперлась о машину.
— Мы едем в гости. — Она склонила голову. — Появились кое-какие сложности. Кто-то опередил нас, поэтому могут быть неприятности.
— А мне-то что! — Куба был раздражен. — Я простой парень. Скажи, за сколько, когда и что я должен сделать, и все будет сделано. Лишь бы только мне это было выгодно.
— Тридцать, — прозвучал ответ. — Подходит?
Он кивнул.
— Но надо будет попасть в двух птичек, а не в одну.
— Идет. Одна или две, значения не имеет. Лишь бы план был хороший. — Он старался вести себя уверенно, хотя понятия не имел, как убивают людей. Но он уже вошел в роль. Перспектива получить сразу тридцать кусков подняла ему настроение. Он все равно нигде не фигурировал. Паломник, бродяга, свободный путешественник. Сделает дело и рванет за море.
— Ну и неплохо бы какое-то орудие сообразить. А то голыми руками трудновато, — театрально вздохнул он.
Мажена вытащила и раскрыла конверт. Куба заглянул в него. Внутри был старый револьвер с обрезанным у самого барабана дулом.
— Если справишься, спонсор добавит премию. Я от себя даю десятку. Мне тоже хотелось бы, как можно скорей сделать дело и забыть о нем.
Она бросила окурок на землю и села в машину.
— Время пошло. Йовите — ни слова. Она должна быть в безопасности.
— Слушаюсь, царица.
* * *
Домработница Бондарука сразу же получила выходной, едва Иовита, Мажена и Якуб появились на пороге. Куба наблюдал, как нежно Иовита здоровается со зрелым, но все еще бодрым мужчиной. Куба сразу понял, что тот богат и влиятелен. Он разглядывал его интерьер, технику, а потом перевел взгляд на бар, в котором переливались разноцветные заграничные бутылки.
— Выставляй все на стол, — обратился к нему Петр. — Сегодня празднуем! Как у вас дела, девчонки?
— Более или менее, — начала Иовита и прильнула к Петру, словно пытаясь спрятаться от мира под его крылом. Ее сын получил в подарок огромный экскаватор, который хозяин выкатил из кладовой.
— Почти новый, — заверил он. — У сына моей бывшей полная комната игрушек.
— Бывшей, — присвистнула Мажена. — Неужели? Вы с Ларисой то сходитесь, то расходитесь. В который раз это слышу.
— Теперь уже точно. — Он подмигнул ей. — У Ларисы появился мужчина. Она влюблена в Веслава. Но мы по-прежнему работаем вместе. Дружим. А я? Живу себе потихоньку. Только все еще один, как палец.
Если бы Иовита была собакой, то сейчас стала бы потряхивать ушами. Она вслушивалась в каждое его слово, хоть и делала вид, что ей это неинтересно. Она раскладывала по тарелкам еду, которую принесли Мажена и Куба в качестве гостинца. Заварила чай. Поставила рюмки. А потом даже успела сходить в туалет и немного подкраситься. Она вновь чувствовала себя привлекательной.
— А где шампанское? Я же покупала, — возмутилась Мажена. — Три бутылки.
— Зачем выставлять это дерьмо на стол, когда тут джин, виски и другие деликатесы с самой высшей полки, — обрушился на нее Куба.
Но Мажена не слушала его, а тут же отправила Иовиту за «Игристым».
— Что за пьянка без шампанского и икры! Икры не было, зато была скумбрия. — Она пристроила копченую рыбу на газете и принялась чистить ее руками. Куба не мог смотреть на это, а Петр засмеялся и присоединился к ней.
— Давайте сфотографируемся, — предложила Иовита. — Мы так редко видимся.
— У меня есть новый поляроид. В ящике под телевизором. — Бондарук проинструктировал Кубу и уже позировал, обняв обеих девушек.
Куба вернулся с улыбкой от уха до уха. Он впервые видел такой фотоаппарат.
— Bay, какая вещь, шеф! Не надо ходить печатать снимки. Супер!
— Дарю, — засмеялся Петр. — Только несколько фоток нам сегодня сделай.
Куба усаживал троицу так старательно, словно фотографировал их на обложку журнала. Он ныл, что если они не подвинутся, то на первом плане будет скумбрия и русское шампанское. Но они только смеялись и прижимались друг к другу. Ни за что не хотели пересаживаться. Куба сделал по нескольку фоток для каждого и поспешил спрятать аппарат, чтобы не переводить бумагу. Они провели у Бондарука очень приятный вечер. Когда расставались, Иовита плакала.
— Когда вы уезжаете? — спросил Петр.
— Завтра утром, — прозвучал ответ. — Сразу после завтрака.
— Держите меня в курсе, как у вас дела. А если что-то будет нужно, сообщайте. Помогу.
— Прекрасно! — подвыпившая Мажена легко взмахнула рукой. — Кое-кто нас вышвырнул с работы. Я с тех пор не работаю, а при моей профессии в столице без крыши никак. Надо регистрироваться, делиться. А годы идут, конкуренция вытесняет. Да и мало кто в этом бизнесе страдает косоглазием, — горько рассмеялась Мажена и указала на Иовиту: — Ее-то бы с удовольствием взяли, но она предпочитает коров доить.
Иовита впервые посмотрела на подругу с ненавистью. Она съежилась, убрала изуродованные работой руки за спину.
— Я не хочу больше так жить, — прошептала она.
Петр протянул ей ключи от машины, которые Мажена вернула ему.
— Бери. — Он сунул их в руку Иовиты. — Это для начала. Бизнес какой-нибудь организуй. Сейчас даже здесь, в провинции, все свои фирмы открывают.
— Но я не умею водить!
— Друг научит. — Он указал на Якуба. — Мне машина, в принципе, и не нужна. До фабрики пять минут ходьбы. А если куда-то надо поехать, то на служебной.
Иовита покачала головой и вернула ключи.
— Все переоформим. Не бойся, — настаивал Петр. — Если хочешь, я все решу в течение недели.
— Я не могу. Это слишком обязывающий подарок.
Петр растерянно смотрел на Иовиту. Мажена рассмеялась.
— Вот дура. Дают, а она не берет.
Иовита протянула руки и прижалась к Петру. Она что-то шепнула ему на ухо, отчего он радостно засветился и кивнул.
— Вы можете остаться у меня, если хотите. Все вчетвером.
— Вот же, любовь! — Мажена сплюнула через левое плечо. — Не надейся зря, душа моя. У него есть другая, и хоть тресни, ничего не изменится.
В этот момент на террасу прибежал радостный Томек. Он как раз обнаружил, что экскаватор мигает и издает звуки. Но, увидев обнимающую Петра мать, моментально скривился и собрался зареветь.
Петр погладил Иовиту по голове, выпустил ее из объятий и задорно подмигнул мальчику.
— Мама твоя. Не бойся.
А потом указал на Якуба, который не мог скрыть ревность, и отдал приказ:
