После чего он пристегнул поводок к ошейнику собаки и вышел не прощаясь. Они очень удивились, что он не пришел сюда пешком. Габаритные огни старого мерседеса с двойными фарами загорелись, старик сел за руль. Пес примостился рядом с ним, на переднем сиденье. На дверце виднелись три обработанные антикоррозийным средством дыры. Автомобиль был помят со всех сторон и не ухожен. «Очкарик» идеально подходил своему владельцу.
— Ну и чудило, — подытожила одна из девушек. — Слава богу, что ушел наконец.
— А мне тут нравится. Тишина, спокойствие, — возразила другая. — Приехать сюда было отличной идеей. Наверное, все друг друга знают. Ходят в гости без предупреждения. Я всегда хотела перебраться в маленький городок.
* * *
Свет фонаря падал на оранжевый электрополотер. Саша видела надпись, но не могла прочесть. Ее очки остались в сумке. Она проклинала свою ветреность и астигматизм. На этот раз нападающий не успел сунуть ей кляп. Наверное, пошел посоветоваться с сестрой. Он знал, что «Тишина» пуста и никто ее все равно не услышит. Она надеялась, что Лукас успеет позвать на помощь прежде, чем ее распнут в молодильном кабинете пани Прус.
Она осмотрелась. Глаза постепенно приспособились к темноте. На вешалках в ряд висела рабочая одежда. Из одного кармана торчала бутылка кока-колы. Саша медленно, стараясь не шуметь, начала раскачиваться на стуле, пока у нее не получилось соскользнуть с него. Она зашипела от боли, когда в результате резкого рывка стул перевернулся, а пластиковая стяжка врезалась в запястье. Ладонь начинала деревенеть.
Саша осторожно опустила спинку стула на пол и, придерживая ее, чтобы она не издавала шаркающих звуков, доползла до полотера.
Надорванный молдинг на полотере она заметила, как только братец пани Прус закрыл ее здесь. Металл поблескивал, отражая свет уличного фонаря. Она не знала, достаточно ли он острый, но в комнате больше не было ничего, что можно было бы использовать вместо ножа. Когда она приблизилась к полотеру на расстояние вытянутой руки и прочла, наконец, название его марки, стул вдруг с грохотом перевернулся. Она вздрогнула, но не услышала никаких шагов. Скорей всего, на этаже не было никого, кроме нее. С этого момента она перестала соблюдать тишину. У нее было мало времени.
Она била гипсом по металлическому молдингу до тех пор, пока гипс не треснул, обнажая поломанную руку. Боли Саша почти не чувствовала. Она была так сосредоточена на нанесении ударов, которые, казалось, разносились многократным эхом по всей клинике, что ей удалось сломать молдинг, стукнув по нему буквально пару раз. Она с трудом взяла в руку отломанный кусок и принялась елозить острой его стороной по пластику. Из носа текло, она с трудом дышала. Глаза жгло огнем, боль от плеча отдавала в левую ногу, но инстинкт самосохранения был сильнее. Она чувствовала, что пистолет разорвал подкладку кармана и провалился ниже, в штанину. Он упирался краем рукоятки в пах. Саша старалась не думать о том, что оружие заряжено и снято с предохранителя. Она изо всех сил терла металлом о пластик, пока не поранила себе пальцы. Теперь на ее руках была и собственная кровь, и кровь Квака. Наконец осталось разрезать только последние несколько миллиметров. Все. Готово.
Она освободила руку. С трудом отодвинула от себя тяжелый стул. Вся его спинка была в бурых пятнах и отпечатках ее пальцев. Она не обращала на это внимания. Подняла здоровую руку, помахала ею и начала стаскивать гипс. Она боролась с ним, наконец решив доломать его о пол, причиняя себе дополнительную боль, от которой у нее хлынули слезы. Освободив обе руки, она занялась ногами. Чтобы облегчить себе задачу, сняла туфли, благодаря Господа, что не надела ботинки на шнуровке. Из штанины выпал пистолет. Саша взяла его, проверила патроны. Один был согнут, поэтому сразу оказался на полу. Нельзя было рисковать тем, что его заклинит, и она лишится шанса на спасение. У нее осталось только три выстрела. Целых три, мысленно уточнила она. Саша сжала в кулаке рукоятку, прицелилась, но сломанная рука сильно дрожала, болела и все больше отекала. Саша поняла, что у нее нет шансов попасть в цель, выполняя хват двумя руками. Она положила оружие, придвинула стул, чтобы опереться на локте, но так ее позиция получалась слишком открытой. Она была в отчаянии, чуть не плакала. Через мгновение попробовала опять. Сжимала и разжимала пальцы, ожидая, что рука начнет слушаться. Наконец встала, но удержаться на ногах не смогла. Поэтому села на пол отдохнуть. Судорожно думая, она окинула взглядом кладовую.
Помещение не превосходило по площади пятнадцати квадратных метров. Саша оглядела окна, они были узкие, плотно закрытые и зарешеченные. Даже небольшое животное не прошмыгнет. Внутри тоже негде было спрятаться. Если убийца появится в дверях, она будет как на ладони. Но в клинике по-прежнему царила настораживающая тишина. У нее была пара минут на обдумывание стратегии.
Между деревьями она заметила темную фигуру, точнее, ноги в джинсах и военных ботинках. Человек бежал со стороны парка, явно стараясь остаться незамеченным. Вдруг она услышала мелодию. Начало ее любимой песни. Саша замерла. Это был рингтон ее телефона. Преступник, скорее всего, спрятал ее чемодан в соседнем кабинете или в одном из шкафчиков для работников, которые она видела в коридоре. Она была так близко, но не могла выбраться отсюда. Надо взять себя в руки. Должен же быть какой-то выход.
Саша потерла глаза, сжала ладони в кулаки. Освобожденная от гипса рука ужасно чесалась. Саша, не выдержав, разодрала ее ногтями, а потом доползла до двери. Как и ожидалось, она была закрыта на кодовый замок. Даже дверной ручки не было. Какое-то время пленница толкала ее, но безрезультатно. Она поднялась к пульту управления, ввела код, который сообщил ей Лукас, хоть и не была уверена, что хорошо его запомнила. Раздался сигнал, сообщающий о том, что код неверный. Она попробовала еще раз. Опять нет. Она опустилась на колени. Код не работал, либо был изменен. Теперь отсюда можно выбраться, лишь выбив дверь вместе с косяком. У нее уже не было сил, а также чего-либо, что могло бы сработать как таран. Она еще раз взглянула на оранжевый полотер и попробовала его передвинуть. Это оказалось проще, чем она предполагала. Машина была на колесиках. Саша поставила ее перед дверью, а сама спряталась за ней, как за баррикадой. Потом облокотилась о заднюю стену, поджала ноги и несколько раз попрактиковалась в атаках и уходах от ударов. Она высовывалась, изображая выстрел, а потом вставала и считала, сколько секунд ей понадобится, чтобы оказаться у двери. После нескольких повторов она пропотела насквозь и сбила дыхание. Однако решила, что, когда войдет убийца, она не будет целиться в ноги, а пристрелит его при первой же попытке. У нее было только три патрона, и она знала, что преступник больше не оставит ей шансов и на этот раз уберет ее не задумываясь.
Снова зазвонил ее телефон. На этот раз сигнал был коротким. Саша несколько раз моргнула. Кто-то оставил ей сообщение на автоответчике. Она закрыла глаза и ждала, но ничего не происходило. Она не имела понятия, как долго еще они собираются ее здесь держать. Почувствовала дикую сонливость и готова была провалиться в сон, чтобы перестать наконец ощущать эту нарастающую пульсирующую боль. Сломанная рука висела как плеть и распухала на глазах. Саша старалась не думать об этом, но была не в состоянии сосредоточиться на чем-либо другом. Она вскочила, рванула один из халатов, висящих рядом с комбинезонами клининговой компании, и сделала себе из него повязку. Едва закончив, она услышала звук клавиш, образующий мелодию. Она вспомнила. Это была народная песня о ручье, которую по кругу крутило местное радио. Кто-то вводил код.
