— Продолжайте. Водка стынет, — обратился к Томику разохотившийся мэр. Ему было крайне интересно, что еще придумал непредсказуемый Петя. Мэру казалось, что все это глупая шутка. Что отец таким образом проверяет своих сыновей, компаньонов и союзников. Это было вполне в его стиле. Бондарук всегда делал, что хотел и когда хотел, не обращая внимания на то, что скажут люди. Он был человеком, которого можно было бы охарактеризовать тремя словами: Я МОГУ ВСЕ, и это, действительно, было так. Скорее всего, благодаря своей твердости и бескомпромиссности в стремлении к цели, он и стал магнатом. Но сегодня он просто сам себя переплюнул. Это был его лучший номер. У чувака явно имелись яйца. — Отец приказал читать независимо от обстоятельств. Так читайте же, либо я дочитаю, — пожурил он юнца.
Младший сын Бондарука смерил мэра ледяным взглядом, но все-таки поднял лист и продолжил:
«Если Сережа пожелает работать с моими сыновьями, то я разрешаю оставить их на должностях, которые они до сих пор занимали. Если же он откажется от принятия моего места, то нужно будет объявить конкурс, в котором сможет принять участие каждый горожанин, независимо от пола. Условия конкурса: белорус по национальности, не старше пятидесяти лет, знания и опыт в управлении деревообрабатывающим предприятием. Если кто-либо из присутствующих соответствует этим требованиям, то может поучаствовать в конкурсе. Удачи. В случае моей неожиданной смерти, естественной либо похожей на таковую, управляющего предприятием назначит дед Миколай Нестерук. Воля моя является окончательной, данное решение было принято в здравом уме, твердой памяти и состоянии трезвости. Хотя, во время прочтения вами этих слов, трезвым я уже не буду. Так же как и вы.
Петр Бондарук».
Томик положил письмо на стол. Налил себе стакан водки, выпил. Мэр тут же налил ему второй, но Томик не дотронулся до него. Он набрал в легкие воздуха, видимо желая что-то сказать, и опустился на стул.
— Папка с ума сошел, — только и выдавил он.
— Спокойно, — засмеялся мэр, разочарованный тем, что в письме не было какого-нибудь пасквиля или пикантного признания. — Это просто страх перед женитьбой. Маладая дзяучынка, требовательная, а батя-то уже слегка трухляв, вот и пошел легкий сдвиг по фазе. После свадьбы все встанет на свои места. Пока нет нотариально заверенных документов, не о чем переживать, валенки. Давайте выпьем.
— Ну что ж, господа хорошие, — пробормотал Анатоль Пирес, бывший директор лицея и знаменитый хайнувский банкрот. Несколько лет назад он пытался конкурировать с Бондаруком в деревообрабатывающем деле, но окончательно проиграл и потерял все. — Я соответствую всем требованиям, кроме возраста. Давайте подправим немного в бумагах, и кто знает, не будете ли вы вскорости заказывать у меня лестницы и паркет. Я месяца за два положу «Нью Форест Хайнувка» на лопатки. Аз есмь Пирес.
Раздался приглушенный смех. После чего снова повисла тишина. Одни, похихикивая, возвращались к еде, другие возмущались и перешептывались:
— Не придет? Что за беспардонность!
Василь и Фион, два старших сына Бондарука, демонстративно встали из-за стола и вышли не прощаясь. Вслед за ними побрел и Томик. Впервые все трое продемонстрировали такую сплоченность. Потом вышли еще несколько гостей, которые волю Бондарука сочли возмутительной. Остальные продолжили банкет. Один из городских советников начал разливать водку по стаканам, обращаясь к собравшимся:
— Знаешь анекдот, дед Коля? — И, не дожидаясь ответа Нестерука, начал рассказывать: «Прыязжай у суботу на вёску! Не хачу. Чаму? Будзе пiва, шашлыкi, дзяучата, гармошка. Красата! Тато! Другi раз я не пападуся. Капайце самi сваю картошку».
Никто не отреагировал. Но как только помещение очистилось от оппозиционеров Бондарука, празднующие почувствовали себя свободней. Романовская подозревала, что некоторые из присутствующих уже знали волю магната. Он должен был согласовать свое решение с властями города. Наверняка старцы, сидящие за центральным столом, были прекрасно осведомлены. На их лицах читался триумф вместо удивления или шока. Кристина сама не очень хорошо понимала, что происходит, и не знала ответа на вопрос: что с этим делать? Глубоко вздохнув, она улыбнулась старику Миколаю, который невозмутимо сидел все в той же позе. Он моргнул ей в ответ, хотя это мог быть лишь нервный тик. Осмелев, она взяла вилку, положила себе внушительную порцию жаркого из зубра. В корчме «Село Буды», где подавали этот деликатес, за один кусочек нужно было заплатить около ста злотых. Надо пользоваться случаем, раз уж пришла.
В этот момент в зал вернулся Сережа. Глаз у него был подбит, из носа текла кровь. Мэр при виде его сорвался с места, усадил пострадавшего на стул, стал вытирать и прикладывать лед из ведерка с шампанским, которое как раз подали.
— Садись, сынок. Не хлюпай носом. Такая судьба у людей власти. Большинство друзей превращается во врагов. Сегодня твой день. Король умер. Да здравствует король!
— Я не сын пана Петра, — шепнул Сережа ломающимся голосом. — Я сделаю анализ ДНК, докажу. Это какое-то недоразумение.
— Откуда такая уверенность? И кого, собственно, интересует правда? — подал голос Миколай. Взгляды гостей обратились теперь в сторону мясника. Он очень редко выступал на публике. По правде говоря, никогда. — А Петру этого будет достаточно, чтобы начать погром.
* * *
Утренний эфир «Польского радио» заглушился рокотом мотоциклетного двигателя. Божена Бейнар, в нарядном персиковом платье из тафты со множеством оборок и кружев, подошла к окну. Нахмурив брови, она смотрела на красивого молодого блондина, сидящего на желтом спортивном байке. Как только дочь вышла из ванной, мать задернула шторы.
— Даже не вздумай выходить, — прошипела она, снимая с головы бигуди.
Ивона не ответила. По ее лицу, однако, блуждала довольная и с трудом скрываемая улыбка. Ей не нужно было подходить к окну, чтобы понять, кто приехал. Она без труда узнала знакомый звук. Братья наверняка уже побеседовали с Кваком, и на церемонии он не появится. Не потому что трусил. Наоборот, у тридцатишестилетнего Юрки дух борьбы был в крови, но он разбирался в том, против кого бороться можно, а против кого не следует. Бондарук принадлежал к первой лиге таких людей в их городе. И несмотря на то, что поведение бывшего жениха очень импонировало ей, факт, что он здесь появился, предвещал серьезные неприятности. И ей и ему. Значительно более серьезные все-таки ему. Надо обязательно с ним поговорить.
Она быстро надела свой наряд, прибывший утром от портнихи. На этот раз и юбка, и блузка сидели идеально. Пахли лавандой. Ивона завязала на талии специальный пояс, но, увидев в зеркале куклу в народном костюме, сняла фартук и бросила его на стул. Затем приступила к расчесыванию мокрых волос. Мать тем временем набирала номер с мобильного, пытаясь до кого-то дозвониться, но этот кто-то не отвечал. Когда она пошла на кухню, чтобы попробовать позвонить с городского телефона, Ивона по-прежнему стояла перед зеркалом. Невеста старательно наносила на ресницы тушь, красила губы красной помадой. Кваку нравилось, когда она была сильно накрашена.
