— Сейчас это не в чести, — пояснила она.
Неделей позже Сташек принимал участие в общем тайном богослужении католиков и православных в память о невинных людях, погибших в окрестностях Хайнувки. Власти города оказали помощь жертвам погрома. Сташека похлопывали по плечу как единственного выжившего мужчину в Залусском и соседних деревнях. Небольшую группу детей и женщин, которые тоже уцелели и были наследниками сельскохозяйственных земель, расселили по другим деревням и помогли построить дома. Некоторые, в том числе и сам Сташек, переехали в город и получили работу на хайнувской пилораме. Возниц никто не искал. Никто о них не говорил. Сташек тоже старался забыть о массовой казни под Пухалами.
Землянка, в которой жили они с матерью, заросла травой этим же летом. Изумрудный ковер достигал щиколоток Сташека, когда Анеля Бондарук, дочь директора хайнувской школы, подошла к нему на партийном торжестве и шепнула, что, если он захочет, то они могут когда-нибудь пойти в кафе-мороженое. Сташек захотел. Следующее воскресенье обещало быть жарким. И было таким. Анелю не смущали никчемный рост Сташека и его косой глаз.
* * *
Розыск бригады Бурого начался только в конце марта. Самого командира и нескольких его ближайших соратников, в том числе Акулу, органы госбезопасности задержали на юге Польши через два года, в ноябре. В то время Сташек уже был мастером лиственного цеха на хайнувской пилораме. У него в подчинении были семьдесят рабочих из близлежащих деревень, которым он лично помог получить эту работу. Они были очень благодарны Галчинскому и на каждые именины приносили ему горилку, которую он выпивал после работы в полном одиночестве. Несколько месяцев спустя они с Анелей переехали в служебную квартиру и успели сделать ремонт до рождения сына. Мальчика назвали Петром. Тесть предложил дать внуку его фамилию. Белорусская фамилия в этих местах была более уместной. Сташек был не против. Еще через год из их квартиры исчезла буржуйка, которую заменила кафельная печь, что в те времена считалось особым шиком.
Когда Петр пошел в первый класс, на новых географических картах больше не значилась деревня Залусское. Остатки домов погорельцев люди разобрали на дрова. Выжившие после погрома жители деревни поселились в соседних селах. На месте Залусского осталась только утоптанная земля.
* * *
Хайнувка, 2014 год
Люди шли живой цепью с интервалом в три метра. Пробирались сквозь кусты и лесную чащу. Большинство освещало себе путь мощными фонариками. Кто смог, притащили в лес топливные генераторы. На полянах было светло как днем. Ничего не понимающие животные то и дело проскакивали у ног. Несколько пьяных свадебных гостей едва не пострадали от стада лосей, ослепленных ярким светом.
Полиция разогнала толпу во избежание паники. Кроме добровольцев вызвали еще команду МЧС из области. Помощь пришла и из соседнего района. К поискам подключились пожарные, скауты-харцеры и все добровольцы из гостей. Пиротехники выпускали в небо осветительные ракеты. Девушка словно сквозь землю провалилась.
К рассвету комплекс, в котором проходил банкет, опустел. Люди разошлись по домам.
Возвращающийся на базу патруль в районе Черленки обнаружил брошенный голубой «фиат-уно». Правое переднее стекло автомобиля разбито. Сиденье пассажира забрызгано кровью. На полу найден наряд невесты.
Джа-Джа сразу узнал авто. Оно принадлежало профайлеру, которую он вчера отпустил из участка с временными документами, чтобы она могла доехать до отеля. Он решил помалкивать. Чуть позже по рации ему сообщили, что в нескольких километрах найдена привязанная к дереву женщина, без сознания. Она избита, в одном белье и с кляпом во рту. Но жива. Предполагалось, что она могла стать свидетелем похищения. Джа-Джа приказал не прекращать поиски, сам же срочно поехал в больницу. Он был уже почти у цели, когда позвонила Романовская:
— Очкарик нашелся.
— Ты арестовала его?
— Помнишь тачку, которая в девяносто девятом исчезла вместе с Ларисой Шафран?
— Та белоруска? Вторая женщина Бондарука?
— Машина сейчас черная. Без номеров. Но техники обнаружили под обивкой дверцы старые следы от пуль. Калибр совпадает.
— Вызывай область.
— Я уже позвонила. Они отправляют к нам спецгруппу.
* * *
Петр стоял у окна, наблюдая за восходом солнца, когда домработница объявила о прибытии тещи. Этой ночью свежеиспеченный муж не сомкнул глаз. Пятнадцать минут назад он переоделся в желтый свитер и удобные брюки. Под глазами залегли тени. За одну ночь он постарел на десять лет.
— Вернется, — сказала вместо приветствия Божена.
Он указал на кресло. Она бессильно плюхнулась в него. Платье из тафты было помятым и грязным. Ей некогда было переодеться, так как она принимала участие в поисках вплоть до самого последнего момента. Петр бросил ей спецовку с эмблемой, на которой пересекались электропила и елка, — такие униформы выдавались всем его работникам. Пани Бейнар с облегчением надела куртку, застегнув молнию до самой шеи. Несмотря на это, она все равно дрожала. Зять подал ей старый клетчатый плед. Она хорошенько укрыла им ноги.
— Чаю?
Божена покачала головой.
— Вернется или приведут силой. Хлопцы найдут ее, — еще раз пообещала Божена.
Он сел напротив. Кивнул домработнице. Та подала заваренный чай и варенье. Бондарук положил в чашку несколько ложечек и тщательно размешал.
— Не так мы договаривались.
Она склонила голову.
— Я знаю, что это не твоя вина. — Он подвинул чашку в ее сторону. — Ты замерзла. Выпей.
Теща с благодарностью посмотрела на него, но он отвернулся к окну.
— Землю можешь оставить себе, — сказал он. — Деньги тоже. Но остальные пункты нашего договора уже неактуальны.
Божена хлебнула чаю. Кипяток обжигал губы.
— Ее найдут. А люди забудут.
— Я не забываю, — перебил он ее. — Вовсе не обязательно со мной жить, раз она этого не хочет. Достаточно было просто сказать. Никто не заставлял ее выходить замуж.
Он говорил спокойно и доходчиво. Тоном, не терпящим возражений. Божена не смела перебивать.
— Объяви, что я назначил вознаграждение. Пятьдесят тысяч, если она найдется живой. Ты заплатишь. Из тех денег, которые я тебе дал. Если появится до завтрашнего утра, я поговорю с ней. И позволю достойно уйти. Деньги заберешь себе. — Он сделал паузу и налил себе чаю. Руки его дрожали. В свою чашку он не добавил варенья. Хлебнул глоток несладкой заварки и закончил:
— Мертвая она для меня не представляет никакой ценности.
Божена настороженно уставилась на него:
— Мертвая?
— Я просил не так много: только лояльность. Верности не требовал. Твоя дочь могла кататься как сыр в масле. Но выбор сделан. Она выставила меня на посмешище, поэтому супругами мы уже не будем.
