— Кроме них ее ищет полгорода добровольцев, поскольку Бондарук назначил вознаграждение.
— Во сколько старичок оценил избранницу?
— Полтинник.
— Недорого. Видать, задешево купил.
— А сегодня утром, — продолжала Романовская, — в заброшенной хате матери Квака мы нашли вот это.
Она показала фотографии сараюшки. В углу стояли чемоданы, запас еды, спальные мешки. А также фрагменты свадебного наряда.
— Это вещи нашей парочки? — спросил Доман.
Романовская подтвердила.
— Это пока тайная информация. Сарай опечатан. Я поставила там человека на случай, если Квак шляется где-то неподалеку. Мотоцикл он оставил. Машина исправна, шлем лежит перед домом. Техник уже вернулся. У нас есть пальчики, волосы и даже сперма. — Она сделала паузу. — Когда девица найдется, будет весь комплект. Думаю, это похищение могло бы стать неплохим шоу. Преступник был в маске, работал в паре с сообщником. Нагло и, по-моему, слишком киношно. В общем, сам знаешь. У нас такого не бывает. Та баба из Гданьска, видимо, перетерла им всю малину. Как это все понимать?
— Холера знает, — вздохнул Доман. — Она еще не уехала? Я поговорю с этой профайлершей.
— Медсестра получила ЦУ и постоянно на стреме. Мы договорились, что она позвонит, если та соберется свалить. Позволим ей это?
Доман пожал плечами.
— А ты как считаешь?
— Сама не знаю. Пусть полежит пока. Там она у нас под присмотром. По крайней мере, не вляпается во что-нибудь еще.
Доман размышлял, листая материалы дела.
— Что ты имеешь в виду?
— Она ищет какого-то психа из «Тишины». Утверждает, что это личное, но я знаю от Сачко, что этот перец убил несколько человек и вместо отсидки отдыхал у них в лечебнице.
— Недурно.
— Еще как, — подтвердила Кристина. — Прус не выпускала его из рук на протяжении трех лет. Ежедневно с ним беседовала. В случае чего, она все о нем знает. Ну и эта гданчанка что-то от него хочет, но не признается, что именно. Сам понимаешь, все это, мягко говоря, пованивает.
Доман указал на снимок сарая Дуни Ожеховской.
— Шлем у дома? — Он бросил фотографию на стол. — А может, этот псих из «Тишины» как-то связан с невестой Бондарука?
— Сомневаюсь. — Романовская покачала головой. — Но я дала гданчанке адрес пациента. Будем вести за ней наблюдение. А насчет Квака я сама не знаю. Похоже, что шлем был брошен в спешке. Может, его кто-нибудь спугнул?
— Или Зубры взяли. А сейчас только изображают, что ищут сестру. Может, рассчитывают на то, что Бондарук увеличит вознаграждение?
— Мы пока их не трогали, — призналась комендантша. — Сарай был обнаружен только сегодня. Побег молодых и фальшивая свадьба — части одного пазла.
— А череп? Как все это связано с нашим женихом?
Романовская сняла с доски изображение реконструкции лица, выполненное Познаньской медицинской академией. Положила поверх документов. Доман кивнул. Он хорошо знал это дело, в дополнительных пояснениях не было необходимости.
— Я почти уверена, что это очередная серия.
— Крис, на данном этапе трудно выстроить связь между головами. Нет никаких аргументов. — Доман отложил снимки в сторону.
— Есть, — упиралась Романовская. В ее голосе прозвучали уверенность и сомнение одновременно. — Угадай, на каком авто приехал похититель невесты?
Молчание. Наконец лицо Домана осветила улыбка.
— Да ты что, — сказал он. — Не верю.
— Тем не менее это так, — подтвердила Романовская и положила перед ним фотографии машины в лесу. Черный «мерседес» класса Е, модель W210, называемый «очкариком». — Он у нас. Это тот, на котором похитили Ларису Шафран. Кузов отремонтирован, но с внутренней стороны дверцы имеются следы от пуль. Для своего возраста тачка в очень приличном состоянии. Видимо, все эти годы аккуратненько стояла в гараже.
— Тот был белый.
— Так точно, — подтвердила Романовская. — Он перекрашен, но номера не перебиты.
— Стоимость покраски превышает цену этого ведра с гайками. Нелогично.
— У него новенькие шины и полный бак бензина. Год назад вмонтировали газовую установку. Есть сертификат.
— Дай мне адрес этой мастерской. На каких номерах он ездил?
— До этого на родных. Я обратилась в отдел регистрации автотранспорта, чтобы проверили штрафы, нарушения, снимки с фоторадаров. Кто был за рулем и так далее.
— Молодца.
— Вчера машину передали в руки Бегемота. Но помощь лаборатории была бы весьма кстати. Вызовешь кого-нибудь? Пусть бы заодно проверили, нет ли старых следов. Может, обнаружится что-то, что даст нам ответ относительно того давнего дела. Например, кровь Ларисы, какие-то следы.
— Сомневаюсь. Через столько лет?
— Не повредит.
— У тебя очень терпеливый сотрудник.
— Это мой сын, — улыбнулась она. — У Блажея не было выхода. Он всю свою жизнь, с раннего детства, провел в участке. Следователь из него — так себе. Начиная допрос, он копирует папочку. Только вот не совсем получается.
Доман хихикнул. Взял в руки фотографию женщины, останки которой были найдены на Харцерской Горке.
— То есть, если я правильно понимаю, — он выпустил дым, — Ивона Бейнар — это уже третья жена Бондарука, которая исчезает бесследно.
— Жена первая, — поправила комендантша. — Но, вообще, да. Третья связанная с ним женщина.
Доман продолжал подытоживать.
— У нас есть автомобиль, в котором теоретически погибла Лариса, мать его сына. Ее тела нет.
— И в котором в последний раз видели Мариолу, перед тем как она отправилась в командировку, после чего ее след теряется, — добавила Романовская. — Тела тоже нет.
— Плюс два неидентифицированных черепа, — закончил Доман. — Потому что эта Неизвестная — не Лариса и не Мариола, не так ли?
Кристина встала и попыталась приоткрыть окно. Безуспешно. Она вернулась к столу и начала махать документами, словно веером, чтобы разогнать дым.
— Ты еще тренируешься?
Она пожала плечами.
— Сейчас времени нет. Но бегаю два раза в день.
Он смерил ее взглядом.
— Это заметно.
— Спасибо. Я знаю, что это безумие, — вернулась она к прежней теме. — Может, кто-нибудь попробует нам помочь? Ведь все, так или иначе, ведет к Очкарику.
— Кто его допрашивал? Не вижу протокола.
Романовская сверлила Домана взглядом. Через какое-то время она решительно, но очень тихо произнесла:
— Я рассчитывала на то, что ты это сделаешь. Или кто-то из ваших. Кто-нибудь чужой. Мне приходится договариваться с мэром, они следят за каждым моим движением. Пока никто ничего не знает. Поиски продолжались до самого утра.
