Саша нервно засмеялась.
Геня сняла с ящика, украшенного совой, один из ключей, и повела гостью в глубину квартиры. Чем ближе они подходили к двери, тем сильнее становился запах скипидара.
— Если там беспорядок, то я тут ни при чем, — пошутила Ручка. — Это мой жилец, а не внук. К тому же мужчина. А я не вмешиваюсь в личную жизнь других людей.
— Очень редкая черта в наши дни.
Один оборот ключа, и дверь поддалась. Профайлер сунула голову в приоткрытую дверь. В комнате было довольно темно, шторы задернуты. Интерьер совпадал с фоном на фотографиях Данки. Полированная мебельная стенка, цветы в горшках. Безделушки на полках. У стены — разложенный диван. Рядом с ним опертый о стену подрамник. Саше не потребовались очки, чтобы заметить на диване спящий силуэт. Одеяло было расправлено. Геня тут же закрыла дверь.
— Пан Лукас! — крикнула она из коридора. Хозяйка чувствовала себя виноватой. Ей не хотелось, чтобы жилец имел к ней претензии по поводу вторжения в его комнату во время его отсутствия. — Я думала, что вас нет. Извините.
В ответ тишина.
— Надо бы проветрить, — сказала хозяйка и повернулась к Саше, пытаясь объяснить интенсивный запах скипидара. — Пан Лукас рисует, это прекрасный художник. Наверное, опять всю ночь работал над картиной. Может, вы подождете на кухне? Я разбужу его.
Саша кивнула и сделала несколько шагов назад. Помимо скипидара она уловила еще один запах, который хорошо знала по осмотрам мест преступления во времена работы в полиции. Однако она послушалась и несколько отдалилась. Вынув из кармана телефон, Саша набрала номер Романовской. Сердце бухало, словно колокол.
Геня постучала еще несколько раз, но ответа не было. На дверную ручку села очередная муха.
— Может, с ним что-то случилось? — Она неуверенно повернулась к Саше. — Почему он не отвечает?
В глазах гостьи она прочла немое подтверждение и решительно толкнула дверь. Быстрым шагом подошла к дивану. Толкнула лежащего. Саша молча наблюдала за происходящим, потом решила войти. Одним уверенным движением она откинула одеяло и сразу же, рефлекторно, закрыла рот рукой. На диване был не Лукас. Вместо него, в позе эмбриона, лежала худенькая девушка. Она была в том самом цветастом платье, в котором позировала несколько дней назад в парке. Волосы разбросаны по подушке. Руки и ноги связаны пластиковыми промышленными стяжками. Девушка была красивая и мертвая.
— О, Иисусе… — прошептала Геня.
На этом же диване умер ее Казик. Перед глазами старушки появились черные бабочки, а потом она опустилась на пол. Саша подбежала, чтобы привести ее в чувство. В этот момент она увидела на тумбочке свой бумажник с документами. Водительские права с ее фотографией и сопотским адресом лежали поверх него. Из-под прав выглядывала половина снимка. Саша сразу же узнала фотографию. На ней были изображены они с дочерью во время прошлогоднего отдыха на море. С тех пор Саша носила фото в бумажнике. Кто-то оторвал Каролину, оставляя Саше половину лица. Линия отрыва прошла по ручке дочери.
* * *
— Неладно что-то в Датском королевстве, — сказал Доман.
Они сидели в зале заседаний местного полицейского участка. Майор Доманьский, его люди из области, Романовская, Джа-Джа и Анита Кравчик, прокурор из Белостока, которая как раз дежурила в этот день.
Анита приехала на осмотр в маленьком черном платье, с аккуратным пучком на голове и в телесных шпильках, чего явно стеснялась. Она несколько раз извинялась за свой наряд, поясняя, что через четыре часа собиралась быть в филармонии на открытии фестиваля церковной музыки, и выглядела обычной пустоголовой дамочкой. Первое впечатление оказалось чрезвычайно обманчивым. Кравчик сразу заметила, что техники уже приступают к осмотру, а подробной съемки произведено не было. Услышав, что ждать аппаратуру придется несколько часов, она вытащила из выходной сумочки небольшую камеру и распорядилась снять видео. Больше не вмешивалась. В ней не было ни злости, ни желания унизить следователей. Наоборот, она старалась быть невидимой. Прокурор просто присматривала за снятием следов на месте происшествия, будто добрая фея за своими подопечными. Когда перепуганный серьезностью ситуации молодой техник пинцетом старательно снимал каждый волос и нитку с одеяла, которым убийца накрыл труп, она подошла и шепнула ему на ухо, так, чтобы этого не слышал Доманьский:
— Вырежи фрагмент.
Бегемот стал ярко розовым, словно пион. После окончания процедуры она отозвала техника в сторону, угостила сигаретой и улыбнулась:
— Ты хорошенько все это опиши. Чтобы мне не пришлось за тебя стыдиться в суде.
Бегемот пообещал, что приложит все усилия, чтобы удовлетворить ее высокие требования.
— Я вполне довольна собой. Просто не провали дело, — мурлыкнула она и отправилась в ближайший магазин за тапочками.
Сейчас она сидела в высоких зеленых кедах и щелкала семечки. Доман считал, что новая обувь намного интереснее сочетается с чулками в сеточку и облегающим платьем. Будь он псом, наверняка уже обслюнявил бы экран компьютера, стоящего перед ним. Но поскольку он был всего лишь человеком, не мог удержаться от пикантных замечаний, которые затягивали планерку, а тем самым продлевали присутствие привлекательной прокурорши в зале заседаний. Никто не решался его прервать.
— Нам ничуть не мешает твой наряд, Анита. Совсем наоборот, — иронизировал он. — Ты могла бы приходить так на работу почаще. Вообще, приходи на все наши планерки. Кажется, мы не скоро отсюда уедем.
— А мне немного мешает, — ответила она, нервно теребя жемчужное ожерелье, потому что семечки уже закончились. — Тем более что, скорее всего, на концерт я уже не успею. Муж полгода добывал эти пригласительные. С трудом, но нам удалось достать их через канцелярию мэра. Давай поживее, Доман. Мне надо попасть туда хотя бы к заключительным аплодисментам.
Она вытащила из-под стула пакет и осмотрела выходные туфли. Каблуки были поцарапаны.
— Может, у кого-нибудь есть спрэй для замши?
— У меня только от комаров. — Джа-Джа улыбнулся. — Если что.
Романовская испепелила его взглядом и обратилась к Аните:
— Сын привезет из дому, прежде чем мы закончим. Я уже послала ему эсэмэску.
— Чего только люди не делают сейчас ради карьеры, — продолжал бубнить Доман. — Я тоже даю неплохие концерты под душем. И время ожидания билета раза в три быстрее.
— Только желающих нет, — парировала пани прокурор. Было заметно, что она начинает терять терпение.
— Как бы не так. — Он издевательски рассмеялся. — Только пан муж не приглашен.
Анита убрала туфли под стул.
— Пан муж — адвокат, — пояснил Доман остальным, которые, наблюдая за перебранкой, не знали, как себя вести.
Только Романовская едва заметно улыбнулась. Доман еще в старших классах относился к бывшим возлюбленным, как к своей собственности. Скорей всего, на этот раз расставание произошло сравнительно недавно. Романовская начала сомневаться в том, что Доманьский стал образцовым мужем. Видимо, отчаянные беременности Лилианы не очень помогали от неверности Домана. Такие как он не меняются. Даже на смертном одре он будет охмурять санитарок. В течение долгих лет подруга прощала ему разнообразные грешки, которые они обсуждали с Кристиной целыми ночами. Тем временем Доман только входил во вкус. Он явно мстил Аните и не собирался останавливаться. Майор продолжал:
