– После появления в наших стенах этих дамочек из комиссии я уже собирала пожитки, когда обнаружила коробку со старыми конспектами, – ее голос, ровный, без старческого дребезжания, звучал проникновенно. – Я сравнила тетради, по которым занималась сама, и свежие конспекты лекций. И знаешь, меня поразил очевидный факт нашей профессии – учителя продолжают пользоваться старыми приемами, учить так, как учили их. Никакой изюминки, ничего нового. А ведь высшее искусство, которым должны обладать все учителя, – это умение пробудить творческую радость от получения знаний.
Я медленно встала и кивнула.
Покидая кабинет, еще раз оглядела заваленные учебниками, набросками будущих рисунков и кистями столы. Ведра краски, палитры, сваленные в кучу. Тряпки, растворы с закрепителями, фосфоресцирующие краски.
А неплохо я влияю на местное болото.
– Профессор Сминт!
Мимо промчались трое взъерошенных парней в наспех натянутых свитерах. В победно поднятой руке первого я успела разглядеть девицу. Такую впечатляюще аппетитную и столь же впечатляюще голую.
Чую, пора тикать, пока старушка не опомнилась.
Гневный вопль «Сдурели!» только подстегнул первоначальное желание, и ноги сами собой понесли меня по знакомым коридорам. Я никогда не привязывалась к стенам, только к атмосфере, царившей в них. Академия могла похвастаться бешеной энергетикой своих студентов, запахом паленого, долетающего не столько из аудиторий, сколько из столовой, да шумными обсуждениями.
По дороге столкнулась с ребятами из группы, те радостно загалдели, но подходить ближе не рискнули. Невольно вспомнила о пятерке отличница – демон – зверолюд – дракончик – Олаф, помянула Григоровича, который задерживал ребят из-за важного поручения.
Кафедра Темных искусств радовала полным отсутствием сюрпризов. В центре просторного помещения буквой «Т» громоздились разношерстные столы, за импровизированной перегородкой в виде шкафа с документацией зона отдыха – просевший диванчик, кресло и стол, заставленный разномастными чашками.
Меня встретили Юлая и профессор Хельмерг, предложили чай и засыпали вопросами. Мутная жидкость наталкивала на мысль, что одинокий пакетик заваривали не впервые, поэтому я ограничилась пряником, по твердости сравнявшимся с камнями из кладки, и крайне уклончивыми ответами на вопросы.
Да, летали, на Фесе свадьбу видела. И Белозерского тоже. Да, ректор был жутко зол. Нет, в процессе свадьбы обошлось без жертв. Если, конечно, не брать в расчет разгромленное здание росписи молодоженов и вытоптанную клумбу под окнами, но здание обещали быстренько восстановить для всех страждущих соединиться без проволочек и лишней родни.
– А у нас какие новости?
Преподаватели переглянулись. Юлая подняла брови и выразительно уставилась на профессора. Старичок округлил глаза и едва заметно мотнул головой, мол, а почему я. Преподавательница грез поджала губы и усилила нажим, профессор заерзал.
Обе стороны не собирались сдаваться. Обычно скромная и тихая Юлая напирала, но Хельмерг ушел в глубокую оборону. Судя по хитрому взгляду, он уже планировал воспользоваться контраргументом, то бишь смежить веки и захрапеть. Дескать, ничего не знаю, я старый усталый человек, могу отключиться в любую секунду.
На их счастье на кафедру заглянул Эмиль Фаркас. Да не один, а в компании хорошо известной мне дамы.
– Эмиль, вы так галантны, – пропела Крутизадка. – Но я переживаю, как бы Эрг не воспринял эту самую галантность как угрозу нашему семейному счастью.
Чего-чего?
– Розмари, – интимным полушепотом прорычал оборотень ее имя, – избранникам полезно немного поволноваться.
Мне показалось или эта пышка действительно употребила в одном предложении дракона и семейное счастье?
– Эмиль, не мне вам рассказывать, как Эрг горяч и скор на расправу.
Нет, ну точно послышалось. У дамочки такой скверный акцент.
Юлая и профессор Хельмерг украдкой выдохнули и принялись нарочито шумно собирать посуду, шутить и обсуждать общего студента. Я не слушала. Я все еще пребывала в легком шоке.
– Добрый день, коллеги, – поздоровалась заглянувшая в чайный закуток Розмари.
Бывшая свиноматка Кьяри изменила привычному имиджу и сегодня блистала в элегантном деловом костюме графитового цвета. Пиджак и узкая юбка не скрывали полных бедер, а огромной груди, не берусь даже представить, какого размера, было откровенно тесно под полупрозрачной рубашкой. Пуговицы с трудом удерживали края расходящейся ткани. Того и гляди, полетят во все стороны.
На правом отвороте пиджака брюнетки скромно примостилась хорошо знакомая брошь в виде бабочки.
И чего она ее постоянно таскает?
– Госпожа Гаррис, – подчеркнуто холодно улыбнулся профессор Хельмерг. Юлая же просто кивнула, делая вид, что безумно занята уборкой со стола.
Я все еще молчала, не зная, как выразить счастье от встречи с мадам.
Эмиль Фаркас, не удостоив нас вниманием, взял внушительную стопку тетрадей со стола и покинул деканат с улыбкой злодея, устроившего пакость.
Минуточку! А ведь Фаркас – оборотень. Он обязан был унюхать, что в помещении кто-то есть, еще в коридоре. А раз унюхал, то к чему весь этот спектакль?
Меня позлить?
Что ж, мохнатый подданный царства мочи, у тебя все получилось. Ибо гарпия зла.
– Госпожа Гаррис! Вот так встреча!
Моей ослепительной улыбке могли позавидовать все модели глянцевых журналов.
Я подскочила со своего места и уставилась на пышнотелую даму.
– Декан сообщил, что комиссия закончила проверку. Не ожидала увидеть вас вновь.
Розмари не была дурой, поэтому услышала плохо завуалированное «Что ты тут забыла?» и с вежливостью кобры перед броском ответила:
– Да, я тоже не планировала…
«Встречаться с тобой, выскочка».
– …оставаться в Академии. Но ректор Белозерский предложил мне место…
«Не смог устоять перед моим напором».
– …и теперь я тоже преподаватель.
«Выкуси, крошка!»
Какая прелесть!
– Любопытно. – Я скрестила руки на груди и окинула «коллегу» оценивающим взглядом. – И какой же предмет вам предложили вести?
«Чему учить будешь? Как трескать пирожные и безвкусно одеваться?»
Розмари Гаррис облизнула пухлые губки, отчего профессор Хельмерг икнул и опасливо попятился, а Юлая поспешила незаметно выскочить из закутка.
– Я заменю ныне покойного профессора Риттера, – ответила дамочка.
«Тебя я тоже заменю, гарпия».
Очевидно, что Розмари скрывала что-то под толстым слоем туши на редких ресничках. Понять бы что.
– Представляю восторг студентов, когда им объявят эту новость, – не сдержала я ехидства.
