Замерев в проходе между стеллажами, я подняла руку, давая знак спутнику заткнуться. Тот моментально умолк.
– Ты слышал?
– Как ты меня стебала?
Великие ветры, какие же мужики ранимые!
Пока мы молча обменивались взглядами, звук повторился. Шорох ткани, скрип половиц и что-то еще, делающее его жутким настолько, что вставали дыбом волоски на руках.
– Такое ощущение, – я сглотнула, гоня жуткие картинки, – что кто-то тащит труп по полу…
– Или ползет.
От этих слов стало не по себе.
Словно завороженные, мы замерли, прислушиваясь к шорохам. Звук повторялся с интервалом, нарастая и приближаясь. Теперь в нем можно было различить царапающие нотки, словно чьи-то ногти скользили по вытертому дереву паркета, и нечленораздельное мычание.
Первое, что пришло мне в голову, – ходячие мертвецы. Вторым закралось сомнение – он же ползет, следовательно, высказывание неверно. Ползучего мертвеца мой мозг категорически воспротивился представлять, так как весь свой материал некроманты бережно хоронили на кладбище близ Академии.
– Ы-ы-ы! – леденящий кровь звук заставил меня непроизвольно подпрыгнуть и ретироваться за спину вооруженного мужчины.
Видимо, не все добродетели делятся между близнецами поровну, потому что Дуглас тоже нервно дернулся в сторону, прячась за стеллаж. Я едва подавила желание пнуть чересчур впечатлительного дракона, из опасений угодить в капканы, привязанные к его икрам. Вот и гадай после этого, зачем вообще потребовался весь этот маскарад с боевым арсеналом.
– У-а-а!
Тонкие длинные пальцы с черным ободком грязи под ногтями вцепились в низ стеллажа. Дуглас неслышно вытащил и занес для удара топор, в просвете показалась светлая голова, припорошенная пылью.
– Стой! – едва успела проорать я, повисая на бицепсе новоиспеченного преподавателя, который не мог помнить в лицо всех студентов Академии Светлых и Темных искусств. Он не мог, а я могла.
– Студент Рокович, потрудитесь объяснить, что случилось?
Парень молча извлек из нагрудного кармана бумажку, больше смахивающую на квитанцию в лавке, и протянул мне. Разгладив малость примявшийся листок, я зачитала:
– Испортил уникальный том «Редкие пресмыкающиеся и уход за ними» под редакцией Т. Дятлова. В назидание получил полный паралич нижних конечностей сроком на три дня.
Хм… А у Таврона есть чувство юмора.
– Же-есть! – протянул дракон, выразительно поигрывая бровями, мол, я же тебе говорил, библиотекари – страшные люди.
Еще разок оглядев поверженного студента, я заметила тонкую магическую нить, сшивающую рот, и усмехнулась:
– Дай угадаю, рот тебе зашили тоже в назидание?
Парень кивнул, вновь сунул руку в карман и вытащил на свет еще один квиточек: «Не соблюдал тишину в читальном зале».
Дуглас опасливо заозирался, но присутствия духа не потерял.
– Идем.
Оставив студента по-пластунски штурмовать обратный путь до комнаты, мы двинулись дальше. Дуглас, так и не убравший топор за спину, чутко прислушивался к каждому невнятному «кхе-кхе», шелесту страниц и скрипу стульев. Я плелась следом, умиляясь видом Кьяри в боевом режиме.
В разведку с ним не пойду. Однозначно.
Дуглас крался первым, поэтому не замечал настороженных лиц библиотекарей, выглядывающих то тут, то там и вопросительно взирающих на меня, как на самую здравомыслящую в этом тандеме. Приходилось разводить руками и смущенно улыбаться, мол, сами посмотрите, кого Белозерский взял на работу.
У знакомого зеркала, где не так давно обитала противная зеркалица, мы чуток притормозили, Дуглас галантно протянул руку и позволил мне первой схлестнуться с неприятелем, в смысле пройти сквозь портал.
М-да, вот сразу видно, что не Эрг. Сразу!
В огромном прозрачном куполе-лаборатории, оборудованном по последнему слову магии и техники, все было так же.
В центре лаборатории тихонько жужжала подстанция по регуляции кислорода. Длинный ряд столов. Боксы биологической опасности. Вспомогательное оборудование. Круг для вызова и удержания иных сущностей. Лабораторная посуда. Грязная тарелка с остатками крошек. Реактивы и расходный материал.
В полу под нашими ногами виднелся квадрат люка. В прошлый раз я заметила царапины на запорах, теперь же рядом виднелось большое черное пятно, следы магии, а также реагентов. Эти промахи ехидно шептали: «Неудачник чешуйчатый, так и не смог взломать».
– Знаешь, что меня покоробило в этой истории со смертью Риттера? – с места в карьер начал перенесшийся следом Дуглас. – Если у мужика есть своя тайная лаборатория, то зачем прятать схрон, вывезенный из Долины тысячи храмов, в Блуждающем ковчеге?
А правда, зачем?
– Высокий риск обнаружения? – предложила самый очевиднейший из вариантов.
– До тебя зеркалом никто не интересовался, – заметил Дуглас, уверенно опускаясь на корточки. – Что еще интереснее, до тебя никто из персонала Академии не интересовал саму зеркалицу. Более того, мы не нашли в вещах Риттера браслет переноса в ковчег.
– Хочешь сказать… – Я в задумчивости прикусила губу и замотала головой. – Нет, не может быть.
Кьяри поднял рукав, продемонстрировав хорошо знакомую вязь браслета, и опустил руку на плиту.
– Я долго изучал ковчег. Он сделан таким образом, чтобы потакать нашим страстям. Запретным желаниям, которые преследуют в самых сладких снах…
Запоры щелкнули, открывая лаз.
Дуглас наклонился, осматривая проем, а потом поднял голову и улыбнулся.
– В это сложно поверить, но порой мужчины страстно желают не партнеров по сексу, а вот такой уединенной лаборатории. И ковчег исполняет их подсознательные желания.
В это сложно поверить, но, кажется, Дуглас только что потряс меня своим наблюдением.
Глава 14
И снова в бой
Одним плавным и очень-очень показушным движением Дуглас соскользнул в проем и мягко приземлился где-то далеко внизу. Я же подошла к краю и солдатиком ухнула вниз. В планах было просто спланировать на пол, но Кьяри решил проявить галантность. Громадные ручищи, привыкшие к поднятию тяжестей чуть большего веса, чем одна сопящая от возмущения гарпия, сцапали за талию прямо в полете и поставили.
Забавно, но в прошлые посещения Блуждающий ковчег преображал наши внешности, делая неузнаваемыми, однако в этот раз не потрудился. То ли из-за того, что мы вошли с черного хода, то ли потому, что уже рассекретили друг друга, то ли потому, что пришли вместе.
Небольшая площадка, освещенная лишь квадратиком открытого люка высоко над нашими головами, никак не соответствовала помпезному убранству ковчега, но сама атмосфера телесной раскрепощенности, разлитая в воздухе, настойчиво подсказывала – мы на месте.
