Его сосредоточенный взгляд встретился с моим.
– Вы же преподаватель, Марсия, вы как никто понимаете, что человека невозможно научить, если он сам не захочет. А мы не хотим. Каждое новое поколение отмахивается от наставлений предков, считая себя достаточно умными, чтобы творить собственную судьбу. Наша цивилизация в тупике. И я единственный, кто попытался найти из него выход.
Дуглас как-то очень подозрительно засопел и вновь заерзал. Я же закусила губу и нахмурилась.
– И поэтому вы так настойчиво пытались убить меня?
– Нет, Марсия. Нет. – Кариан растянул губы в оскале доброго дедушки, малость чокнутого, но любимого. – Более того, я всегда считал, что вы как никто поймете всю гениальность моей задумки заставить умы невежд мыслить чуть шире, чем треугольник «работа – дом – кровать». Но все по порядку…
Кариан громко хлопнул и потер сухие ладони друг о друга. Одновременно с этим очухался грифон, выведенный из строя Дугласом еще в начале схватки. Чудо-птичка поднялась на дрожащие лапы, махнула крыльями, издала восторженный клекот и побежала к хозяину.
– История четвертая: обличительная, – продолжил хозяин ковчега. – Вы не первые, кто смог добраться до меня. Совпадение или нет, но прошлым моим противником также оказался представитель ар-теро, пришлось избавиться от него. К несчастью, я не учел, что ар-теро заводят союзников, которые возвращаются обратно. Пришлось придумать способ избавиться от Хранителей истории.
У меня затряслись руки от возмущения, а голос воинственно звенел, когда я выпалила:
– Вы хладнокровно уничтожили большую часть Памяти, охраняемую моим народом, убили невинных, лишили нас дома, лишили нас статуса разумной расы. Разве это справедливо?
На лице собеседника появилось задумчивое выражение с легкой примесью досады, какое бывало у меня всякий раз, когда кто-то из охламонов нес откровенную чушь.
– Справедливость всего лишь иллюзия, Марсия Браун. Богатые и бедные. Победители и проигравшие. Умные и дураки. Честные и коварные. У кого-то всегда больше преимуществ. Всегда. Я не стану отрицать, что это решение далось мне нелегко. Но такова цена, которую платит всякий, кто желает обрести больше могущества, чем мир готов ему дать.
– Зачем вы убили Риттера? – вступил в беседу Дуглас.
– Он не согласился сотрудничать, а я не оставляю свидетелей, – холодно ответил тот, поглаживая прихромавшего к хозяину грифона. – Мои стражи привели его, но этот изворотливый уж успел припрятать схрон с местоположением Шахры и сбежать. Пришлось применять живой оттиск памяти.
– А чем вам помешал Даркин? – снова Дуглас.
– Дракон начал слишком сильно интересоваться ковчегом, один из джиннов запаниковал и… – Кариан развел руками. – Нелепая случайность.
Я не ослышалась? Нелепая случайность?
Ха! А ничего, что этот паникер притворился мной? Не вступись тогда Эрг за невиновную гарпию, свора драконов смерти разорвала бы меня на кучку перышек прямо там, на площади!
– А на Марсию вы почему покушались?
– К этому моменту она уже изрядно меня раздражала, но дел было много, поэтому я не слишком усердствовал с ее устранением.
Не слишком усердствовал? Серьезно?!
Ну все. Я зверею.
– О да, Марсия умеет влюблять в себя! – хохотнул Дуглас, уклонился от моего карающего локтя и быстренько сменил тему: – Среди студентов были ваши осведомители?
Правду мы так и не узнали.
Не дав собеседнику и рта раскрыть, на присутствующих обрушился Эрг Гай Кьяри. Крылья, грозный оскал, пламя заклинаний на ладонях. Следом выскочил мой верный союзник, бренча заново извлеченными из тумбочки разукрашенными костями и грозно скалящимся черепом.
На их фоне Григорович в спортивном костюмчике казался совсем не страшным, а уж в миловидной девушке, наряженной в легкомысленное платье с мелким цветочком по подолу, так и вовсе никто не углядел боевой единицы.
И зря.
– Не тронь мою подруженцию! – звонко пропищала Шахра, и стены ковчега задрожали.
Видать, наше с Дугласом предположение о Блуждающем ковчеге было верным, и дворец – это один из джиннов, вставший на службу к Кариану, потому что пол пришел в движение, диваны, в том числе и тот, на которым сидели мы, подскочили и нанесли массовый удар по неприятелю.
Куда делся Дуглас, я так и не поняла, потому что на правах самой легкой меня вышибло при ударе и унесло в противоположную сторону.
Столкновение головы и пола было стремительно-болезненным. В глазах померкло, из легких вышибло воздух, а правое крыло, уже пострадавшее от когтей грифоницы, неудачно подломилось. И я бы с удовольствием повалялась бы вот так, давая возможность друзьям повоевать во славу мира и справедливости, но практика показывает, что я не нравлюсь даже в полубессознательном и покореженном состоянии.
– Держу! – заявил солдат разврата, сцапав меня за ногу.
Я машинально лягнула, но позорно промазала, а изловчившийся гад плюхнулся сверху и начал заламывать руки.
– Дорогая, ты как? – послышался ревнивый голос Эрга, и посягнувший на мою свободу и тело противник улетел в прямом смысле этого слова.
Шахра произнесла несколько слов на незнакомом певучем наречии, и воздух запах озоном. Над головой пронесся ветерок, завывая и отстукивая костями похоронный марш. Но то ли слух подкачал, то ли там всплыли проблемы с ритмом, поэтому мелодия больше походила на лихую пляску воинствующих народов.
– Уже появился задор верстать расписание репетиций?
– Это вряд ли, – проворчала я, поднимаясь.
– Тогда посиди. Мы быстро, – заявил драконище, срываясь на бег.
Ага, сейчас!
Выхватив оружие, имевшееся в моем арсенале, а именно нож и зверское выражение лица, я помчалась наперерез солдату разврата, наседающему на джинну.
– А-А-А!!!
Сверкнуло лезвие, противник испуганно шарахнулся и вскрикнул, прижимая ладонь к окровавленному плечу. Впрочем, этот звук прозвучал для моих ушей сладкой музыкой.
Да, возможно, я не слишком хороший человек, раз с такой радостью бегу калечить людей.
Предаться мукам совести помешал очередной противник. Грифон напрыгнул сверху, свалив на пол, и замахнулся лапой, метя когтями в горло. Расправе над гарпией помешал ветерок, со всего маха обрушив на орлиную голову человеческий скелет. Львиные лапы подкосились, туша сделала два пьяных шажочка в сторону и рухнула.
Мне даже не дали эффектно поставить ножку на тело поверженного врага и победно вскинуть руку, запечатляя этот момент в памяти.
– Умри, гарпия! – закричал восставший после головокружительного полета солдат разврата.
По правде, он выкрикнул другое слово (я не стану повторять этот неприятный эпитет ни вслух, ни тем более письменно), чем знатно выбесил.
