– Эй! – вновь обратил на себя мое внимание мужчина. – Мы пришли отомстить за смерть нашего доброго друга.
И почему все приходят только ради мести? Хоть бы кто пирожок принес!
– Господа, здравствуйте!
Откуда-то из задних рядов зрительного зала, точно черт из табакерки, выскочил Григорович, на ходу извлекая из кармана блокнот и кипу бумаг.
– Прошу сформулировать предлог для мести и поставить росписи тут, тут и тут. После чего я проведу собеседование и выдам вам уникальный номерок.
– Зачем? – опешил главарь.
– Очередь, друзья мои! У меня уже целый список жаждущих поквитаться с госпожой Марсией Браун.
Я шутливо раскланялась, наслаждаясь растерянным видом пятерки мстителей.
Идея защитить меня вот таким странным способом принадлежала Эргу. Едва пыль и грязь в зале ковчега улеглась, он заявил:
– Марсия Браун, вы нанесли мне смертельное оскорбление, которое можете смыть только кровью.
Я даже пригорюнилась.
– Эрг, тебя по башке не били, нет?
– По закону о личной вендетте, принятой на материке, я имею право первым вызвать вас на дуэль. Все последующие оппоненты, имеющие к вам претензии, обязаны уступить мне и дождаться поединка или довольствоваться вашей смертью от моей руки. В противном случае их покарает закон… и, – Эрг ухмыльнулся, – драконы смерти.
Пока я стояла с открытым ртом и хлопала глазами, Дуглас радостно вскинул руку и выпалил:
– Чур, я второй!
Третьей в очереди на защиту оказалась Шахра, четвертым явно не из гуманных соображений стал ректор (ветра, как же он орал и возмущался, узнав о наших подвигах), пятым – владыка, шестой – эрешкиль, седьмым – Корсак…
А дальше пошло-поехало.
– Сто сорок девятые! – не то возмутился, не то восхитился пришедший за головой гарпии воин.
– А что делать? – развел руками Григорович. – Я сам семьдесят седьмой. Хех, топорики! Кстати, госпожа Браун, Белозерский велел немедленно вызвать к себе студента Углежа.
– Олаф?! – рявкнула я.
За кулисами что-то с грохотом обрушилось.
Глава 17
Предатель
Репетицию пришлось завершить. У меня дико болела голова и ворчал от голода желудок, но бросать Олафа одного не позволял принцип. Принцип гласил: «Не дам в обиду охламонов». Плюс ко всему я переживала, что грабли ничему не учат, и ситуация с Григоровичем, который подсунул студентам договор, а те подмахнули не читая, может повториться.
К тому же ректор вызвал Олафа. А все знают уровень везучести этого парня.
– Ты точно нигде не накосячил? – уже в третий раз уточнила я, входя в приемную.
– Не больше обычного.
Великие ветра, этот мальчик точно сделает меня седой.
Но в кабинете ректора Академии нас ждал не разнос, а невысокий мужчина с уставшими глазами. Дорогая, но неброская одежда сильно испачкалась в пути, свидетельствуя о том, что гость ректора путешествовал своим ходом, почему-то не доверив переброску порталам.
При нашем появлении мужчина чинно поднялся со стула, где пил кофе, коротая время за разговором по душам с Белозерским, и склонил голову в приветствии.
Олаф почему-то побледнел.
– Только не это.
В голове пронеслось штуки три гипотезы относительно того, кем мог быть этот незнакомец и что, собственно, ему надобно: отец Киры, который прознал о шашнях дочери с непутевым имперцем; отец Олафа, который приехал вразумить неразумное дитя; просто чем-то недовольный дядька, которого мое непутевое недоразумение чем-то обидело. Но следующая фраза поставила все на свои места:
– Мне искренне жаль, мой господин, но время вышло.
«Только не это», – мысленно повторила я вслед за собственным студентом и присела на подлокотник дивана.
Олаф принял из рук гонца конверт, разломал магическую печать и быстро пробежался по строкам письма. Я не часто видела парнишку печальным, но сейчас его лицо закаменело, а глаза потухли.
Галактион поймал мой взгляд, сделал большие и ну очень выразительные глаза, кивком указал на поникшего студента. Я, естественно, возмутилась и развела руками, мол, а почему мне выполнять функции жилетки? Ректор прищурился и погрозил кулаком. Я скрестила руки, мысленно демонстрируя начальству раздутую воображением фигу, и энергично помотала головой.
– Пожалуй, мы оставим вас наедине с госпожой Браун, – непререкаемым тоном заявил Белозерский, резво подскакивая с места и обходя стол.
Олаф всей этой пантомимы, конечно же, не видел, а вот гонец слегка опешил. Представляю, что он подумал о преподавательском составе Академии и обо мне с ректором в частности.
Проходя к выходу, Белозерский ткнул указательным пальцем в сторону графина с водой, следом на коробку с салфетками, секунду буравил меня внимательными глазками-буравчиками, а после погрозил указательным пальцем и вышел с видом победителя.
Если эта пантомима хоть как-то должна была настроить меня на задушевное общение с переживающим утрату подростком, то ректор просчитался. А последний жест – сказанная шепотом фраза: «И чтоб без глупостей» – так вообще отбил желание сострадать.
Едва дверь за мужчинами тихо щелкнула, Олаф привалился спиной к стеллажу с книгами и прикрыл глаза.
– Госпожа Браун, я должен кое в чем признаться.
Я только рукой махнула, встала и пошла за водичкой, так сказать, запить стресс. И голод. М-да.
– Если ты о том, что являешься потомком Хоторна Завоевателя, ставшего первым королем Бретонии, то можешь не тратить наше время.
Лицо Олафа вытянулось, рот приоткрылся, а глаза стали размерами с ту самую фигу, которую я мысленно демонстрировала Галактиону Белозерскому.
– И давно вы знали?
– Всегда.
Удивление не отпускало мальчишку, поэтому я одним махом допила воду и пояснила:
– Олаф, не знаю, как для других, но для меня это было очевидно! Общий смысл твоего имени переводится как «последователь своих прародителей» или «сын своих предков». Другая вариация – наследник. А я знаю только одного отпрыска монаршей семьи твоего возраста и пола, кто не живет при дворе. Плюс ко всему ты очень похож на своего прапрадеда. Официальная история это умалчивает, но я-то хорошо помню, что Хоторн был происшествием на ножках. В этом яблоко от яблоньки недалеко упало.
Олаф, или правильнее, принц Гарри, потупился и смущенно ковырнул царапину на щеке.
– И, между нами, кто придумывал для тебя личину? – нахмурилась я. – Имперец из тебя просто никудышный! Хуже, чем из Яна телохранитель.
– О, вы и это зна… – Принц осекся, поняв, что вычислить Яна мне не составило труда, и показал зажатое в руке письмо. – Мой брат дал мне отсрочку в три года, но, кажется, время вышло чуть раньше, чем я думал. Меня ждут во дворце.
