– И чего же?
– Жаль, что я не увижу выступление вашей группы на студенческой весне, госпожа Браун.
Собеседник запрокинул голову назад и расхохотался. Он хохотал долго, с удовольствием, до слез. Я так и не поняла – шутит ли Хельмерг или говорит всерьез.
Эпилог
– Как я выгляжу?
– Эрг! – Я показательно закатила глаза, сделала шаг навстречу и обняла дракона за талию. – Мы только что спасли мир от злого гения, тиранившего его многие века, а ты переживаешь о крохотной постановке?
Но Эрг Гай Кьяри был не из тех, кого можно обдурить.
– Грим потек? – догадался ящер.
– Самую малость, – шепнула я, быстро чмокнула в подбородок, развернула и шлепнула своего мужчину по накачанным ягодицам. – Вперед, мой герой! У тебя все получится.
Забудет слова – порву на имперский флаг!
Не в силах смотреть на всех из-за кулис, я быстро прошмыгнула между тяжелым бархатом сцены и нырнула в центр зрительного зала.
Впереди сидела бабушка Киры с плакатом «Наша детка – лучшая актриса». И теперь я понимаю, откуда у внучки столь выдающиеся организаторские способности. Старушке хватило грозного взгляда, чтобы весь ряд взорвался оглушительными аплодисментами. Даже ректор, сидевший с видом «начальству хлопать не полагается», смущенно потупился и пару раз ударил ладони друг о друга.
Минька, прикручивающий скотчем ветку – и ведь говорила, на жидкие гвозди надо декорации крепить, – испуганным зайцем ускакал за кулисы, Анна Сминт, назначенная ведущей мероприятия, объявила нашу группу, и сценка началась.
Судя по лицу ректора, началась вакханалия, но кто станет вглядываться в перекошенную физиономию знаменитого Галактиона Белозерского, когда по сцене браво галопируют мои недоактеры.
И вот насколько бездарно прошла наша генеральная репетиция, настолько же прекрасно ребята отыгрывали сейчас. Никто не забыл свои реплики (ну кроме Кьяри, который постоянно косился в шпаргалку на руке), никто не перепутал выходы, никто не стал облизывать меч после усекновения головы. Даже Олаф умудрился не накосячить с реквизитом, и треклятая люстра с обиженным звоном уплыла наверх в нужный момент.
А потом охламоны вышли на сцену и выстроились в шеренгу, левая рука на плече товарища, правая – на талии.
Стоящий с краю Ронни Дуглас Кьяри обвел перешептывающийся зрительный зал взглядом и заговорил:
– Говорят, что красота спасет мир…
– Но мы считаем, что одной красоты недостаточно, – закончила Кира.
– Ей должны помочь! – воскликнула Аришечка.
– Отвага, – дыхнул холодом Камаль.
– Доброе сердце, – прогнусавил Гамод.
– Ясный ум, – подхватила Жетон.
– Юмор! – радостно воскликнул Олаф, отчего зрители тоже непроизвольно заулыбались.
– Красота не спасла этот мир еще ни разу, – заключил декан кафедры Темных искусств, не сводя с меня ярко-зеленых глаз, полных темного обожания, а после мои охламоны хором выкрикнули:
– Мир спасает человек!
Пронзительную тишину нарушили первые звуки музыки, и студенты, покачиваясь, запели. И это был отнюдь не переделанный гимн Академии, которым они грозились окончить выступление, вызвав массовое кровоизлияние из ушных раковин зрителей.
Нет, это была другая песня. Проникновенная, глубокая по звучанию, бьющая в самое сердце.
Трудно говорить правду,
Когда никто не желает слушать,
Когда никого не волнует,
Что происходит.
Трудно выстоять в одиночестве,
Когда никого нет рядом.
Твой дух и вера
Должны оставаться сильными.
Что может сделать один человек?
Мечтать.
Что может сделать один человек?
Любить.
Что может сделать один человек?
Изменить мир
И снова сделать его молодым.
Вот что может сделать один человек
[6].
Пока ребята пели, Кирина бабушка тихонько рыдала от умиления, Белозерский как-то подозрительно шмыгал носом, зрители негромко хлопали в ритм песни. Я же с улыбкой смотрела в лица охламонов, ощущая невероятное чувство теплоты и подъема.
И пусть сегодня мной многие недовольны. Пусть все не так просто, как хотелось бы. Пусть мир раз за разом проходит одни и те же уроки. Но раз сейчас глаза моих студентов горят, раз до них постепенно доходит, что голова важнее красоты, то я делаю вывод: хоть что-то в этой жизни происходит правильно.
Словно чайка, почуявшая надвигающуюся бурю, ректор Белозерский резко повернулся, чтобы увидеть мои слегка увлажнившиеся глаза.
– Вы же не останетесь преподавать у нас на следующий год? – не скрывая страха, уточнило начальство.
Я улыбнулась.
– Посмотрим, ректор. Посмотрим.
Галактион Белозерский осел на свое место, его голова поникла, а плечи затряслись. Я так и не поняла – смеется он или горько плачет, потому что за кулисами что-то взорвалось, Олаф с Яном ойкнули, синхронно подняли головы и отступили на шаг назад, увлекая остальных.
Брямц! – ехидно заявил довольный своим коварством хрустальный монстр, а я схватилась за голову и рявкнула:
– Охламоны!
От автора
Мне так многих хочется поблагодарить, но начать стоит с отказа, без которого этой дилогии, возможно, не случилось бы.
«Гарпия» писалась в шутку, ради небольшого литмоба, проходившего на сайте «ПродаМан» (литмоб назывался «Дракон и ведьма»), и мне, издающемуся автору, отказали.
Позднее выяснилось, что я просто не поставила какую-то галочку при подаче заявки на участие, но отказ породил волну протеста, и этого запала хватило аж на две книги. Поэтому в следующий раз, когда вам откажут, сочтут неинтересной, слабой – не опускайте руки. Возможно, кто-то просто не поставил галочку в правильном месте!
Тысяча громогласных спасибо «Королевам логичности» (фокус-группе из черных ведьмочек, которые готовы выжрать мой мозг десертной ложечкой, лишь бы я довела текст до совершенства). Девчонки, благодарю за забавные картинки, ваше нежелание оставить все как есть и сокрушительную критику, после которой у меня дергается глаз.
Виртуальные обнимашки читательницам, прочно засевшим в окопах моих личных страничек на «ПродаМане», «Призрачных мирах» и «ВКонтакте». Эти прекрасные дамы следили за написанием «Где это чудовище, или Идите все лесом» и «Где эти дети, или Идите все в… книжный» (сетевые названия «Гарпия в Академии») в реальном времени. Они же не давали мне опустить руки после очередного разноса «Королев логичности». Я бы не смогла написать и строчки без этой стопроцентной поддержки и этой оглушительной критики.
