В животе у Скарлет урчало, как от сильного голода, но в то же время она чувствовала тошноту. Если бы она была дома, они с мамой сейчас бы ужинали.
– А что ты любишь есть, Скарлет?
– Пиццу. Бургеры. Все, что удается…
Скарлет прикусила язык, она хотела сказать «прихватить». Давным-давно мама научила ее: когда одну вещь кладешь в супермаркете в корзинку, другую тем временем незаметно засовываешь под кофту или в сумку. Но Скарлет вовремя спохватилась, вспомнив, что это тоже был их секрет.
К счастью, Рваная Стрижка была слишком занята тем, что, притормозив, разглядывала дома, и поэтому не обратила внимания на незаконченную фразу Скарлет.
– Это должно быть здесь, на углу. Ах, да. Они сделали пристройку, с тех пор как я была здесь в последний раз. Потому-то я и не узнала их дом. Все, выходим.
На улице похолодало. Джемпер на Скарлет был совсем тонкий. И он был зеленого цвета, неподходящего для школы, так что у нее могли возникнуть из-за этого проблемы.
– А какой цвет мне нужно носить в новую школу? – спросила она, вздрогнув, когда мимо прошел мужчина, громко разговаривавший сам с собой и пинавший консервную банку, как футбольный мяч.
Рваная Стрижка заботливо приобняла Скарлет за плечи и не отпускала, пока человек не скрылся за углом.
– Я не знаю, детка. Но мы скоро это выясним. А сейчас пойдем в дом, хорошо?
Ну и ну! Перед домом был настоящий садик! И там лежал на боку велосипед, колеса которого все еще крутились – видимо, с него кто-то только что слез. Скарлет всегда мечтала о велосипеде, но они были ужасно, ужасно дорогие.
А еще там был и дверной звонок с приятным перезвоном колокольчиков. (Мама сняла дверной звонок, потому что местные мальчишки-хулиганы часто в него трезвонили.) Дверь открыла женщина. У нее были глубоко посаженные, как будто закопанные на лице глаза, а губы вытянуты в тонкую розовую линию.
– Что вы так поздно?
– Простите, что так получилось, но движение было ужасное, и под конец я еще немного заблудилась. – Женщина из соцслужбы, похоже, нервничала – так же, как бывало и с мамой перед игрой. – Это Скарлет. Скарлет, это миссис Уолтерс, она будет присматривать за тобой. Она нас очень выручила, хотя мы свалились практически как снег на голову.
– Надеюсь, вы привезли деньги?
– Они будут переведены вам на счет завтра утром.
– Но мы не так договаривались!
– Понимаете, ведь все делалось в большой спешке.
– Ну, как всегда, верно? Ладно, заходите уж тогда.
Глаза Скарлет расширились от удивления. Под ногами в доме было настоящее ковровое покрытие с красным узором, а не обычные половицы! Им была застелена и вся лестница. Неужели это правда весь их дом? Было слышно, как где-то работал телевизор и кричали дети.
– Я хочу смотреть свою программу!
– Отвали, сейчас моя очередь!
Женщина с закопанными на лице глазами засмеялась, но как-то неприятно – не так, как это делала мама.
– Ох уж эти дети, – бросила она. – Вы же знаете, какие они.
– Ну, конечно. А вы сейчас собираетесь ужинать, да?
– Нет, мы уже поели. У нас сегодня был ранний ужин.
– А, вот как. Просто Скарлет сегодня почти ничего не ела. У нее выдался тяжелый день.
– Я смотрю, она высокая.
Скарлет почувствовала, что глаза женщины измеряют ее с головы до ног.
– Ну да, высокая. И, к сожалению, у Скарлет с собой ничего нет – только та одежда, которая на ней. И зубной щетки тоже нет.
– Ох, и почему я не удивлена? Ладно, так и быть. Поищем что-нибудь для нее.
– Ну тогда все, пока, детка. В следующий раз, возможно, приеду снова я или кто-нибудь из моих коллег.
Внезапно Скарлет почувствовала, что ей совсем не хочется, чтобы эта женщина из соцслужбы, Рваная Стрижка, уезжала.
– А вы скажете маме, где я?
Мама всегда была очень строга насчет этого. Скарлет никуда не должна была уходить без спросу. Даже недалеко.
– Конечно, скажу.
– Я очень переживаю за нее. – В груди у Скарлет все сжалось. – Мама иногда забывает поесть, если я ей не напомню.
– Не беспокойся, ее там обязательно накормят. А сейчас иди и тоже поешь. А завтра ты пойдешь в свою новую школу вместе с другими детьми. Она ведь сможет уже пойти в школу, миссис Уолтерс?
– Ну, днем она точно не должна сидеть дома.
В конце концов входная дверь за женщиной из соцслужбы закрылась. В животе у Скарлет громко урчало, когда миссис Уолтерс вела ее на кухню. Какая огромная духовка!
Наверное, у нее там имелся тайник, как и у мамы. Или, может быть, в этом гигантском холодильнике.
– Не трогай его! Ваш холодильник – вон тот.
– Ого, у вас два холодильника? Так, значит, вы очень богатые!
Миссис Уолтерс уставилась на Скарлет своими глубоко посаженными глазами.
– Ты издеваешься, что ли? Послушай, что я тебе скажу, Скарлет. Деньги, которые я получаю, заботясь о таких детях, как ты, – просто смешные, учитывая, сколько со всеми вами мороки. А теперь возьми себе из холодильника что-нибудь – учти, что-то одно – и иди поешь перед телевизором.
В холодильнике оказалось только одно яйцо и что-то зеленое, покрытое черными точками. Запах был тошнотворный.
– Эти маленькие негодяи, похоже, слопали все подчистую. Осталось что-то совсем несъедобное. Но готовить сейчас я уже не буду. Так что возьми вот это.
– Ого! Спасибо!
– Ты опять придуриваешься? Это же обычная лапша, а не какая-нибудь икра.
– Это мое любимое!
Опять пристальный взгляд.
– А ты забавная, детка.
На несколько мгновений Скарлет показалось, что лицо женщины смягчилось, но потом оно опять сделалось жестким.
– Ладно, давай сюда, я налью тебе кипятка в коробку. А то еще, чего доброго, обожжешься в первый же день, а мне ни к чему такие проблемы. Вот, держи ложку. А теперь иди в комнату, которая направо по коридору. Там сейчас все остальные.
Желудок у Скарлет сжался в комок.
– Но ведь я их не знаю.
Женщина издала хриплый смех.
– Вот и познакомишься.
На диване в комнате лежали четверо мальчишек. Прямо на полу – ковра здесь не было – разместилась группа девчонок. У одной из них были густо накрашены глаза, как иногда делала мама, когда выходила прогуляться. Когда это случалось, Скарлет должна была хорошо себя вести и оставаться в постели до маминого возвращения. Телевизор в комнате был включен так громко, что было больно ушам.
Скарлет неуверенно присела возле девочки с накрашенными глазами, и та бросила на нее недовольный взгляд.
