Я запираю дверь за ними на ключ. Закрываю все окна. Я в курсе, что так делать нельзя. Одно из правил, которое я узнала, получив свой диагноз, гласит, что нужно обязательно оставлять свободным доступ в жилище – на тот случай, если потребуется экстренная помощь. Однако в этот момент мне нужно полностью отгородиться от внешнего мира.
Как только полицейские уходят, я хватаю свою папку с надписью «Счета». Та самая бумага по-прежнему там. Возможно, следовало бы перепрятать ее в более надежное место.
Потом, забравшись в кровать, я делаю себе кокон из одеяла, пахнущего лавандой. Так я чувствую себя в бо́льшей безопасности. Еще не ночь, но лекарства, как всегда, оказывают свой эффект. Мои веки тяжелеют. Я не могу больше держать глаза открытыми. С большим облегчением я сдаюсь.
Должно быть, я очень крепко уснула, потому что телефон сначала звучит как эхо в моем сне. Я не всегда помню, что мне снится. Зачастую я просыпаюсь с неприятным ощущением, что мне удалось каким-то чудесным образом выбраться живой и невредимой из чего-то ужасного. Однако на этот раз я прекрасно помню свой сон. Он связан с фотографией, которую показали мне полицейские, с именем на обратной стороне. Я бегу по пляжу за женщиной по имени Хелен Эванс, хотя – как и в реальности – не имею ни малейшего понятия, кто она такая. Ее волосы развеваются на ветру, и я хочу, чтобы она обернулась, чтобы увидеть ее лицо. Однако, как только она начинает поворачивать голову, раздается телефонный звонок. Я резко сажусь на кровати и хватаю мобильный. Он скользит в моей влажной от пота руке, но мне все же удается нажать нужную кнопку для ответа.
– Вики?
Наконец-то. Это адвокат. Так поздно? Вот это да.
– Простите, что не смогла связаться с вами раньше. У меня были клиенты, и только сейчас появилась возможность перезвонить. – Ее тон становится более деловым: – Вы сказали, что у вас там какое-то следствие. Можете рассказать подробнее?
– А вы занимаетесь уголовными делами?
– Да, занимаемся. – Голос ее звучит энергично и оживленно.
По моим подмышкам струится пот, и я, запинаясь, произношу:
– Ну… в общем, ко мне пришла полиция… они начали расследование в связи с…
Я умолкаю. В связи с чем конкретно? Слово «убийство» ни разу не было упомянуто.
– В связи исчезновением моего мужа. Они считают, что я могу иметь к этому какое-то отношение.
– А вы имеете?
– Нет, не думаю, но… на самом деле все намного сложнее.
– В таком случае нам нужно как можно скорее встретиться, – решительно говорит адвокат.
Мы договариваемся о дате и времени. Я, если честно, пока пребываю в сомнениях. Если полиция не вернется, я отменю эту встречу. Если же вернется… Мне не хочется даже думать об этом.
Я бросаю взгляд на часы. Время – десять вечера. Мне следовало бы снова лечь спать, но я больше не чувствую усталости. Внезапно меня охватывает желание подышать свежим воздухом.
Я одеваюсь потеплее, чтобы не замерзнуть, и отправляюсь на прогулку по набережной в сторону дальних утесов. При дневном свете они красные, но теперь я не могу даже разглядеть их в темноте. Сама набережная залита светом уличных фонарей. Мне нравится, когда здесь никого нет, как сейчас, за исключением немногочисленных рыбаков, молчаливо стоящих у перил. У одного из них – налобный фонарь, ведро наживки у ног и длинная удочка, конец которой едва виднеется в темноте. Мы по-дружески молча киваем друг другу.
Этой ночью поднимается прилив. Волны неотступно накатывают на гальку. Брызги летят мне в лицо. Я не могу удержаться и громко смеюсь. От этого я чувствую себя будто снова ребенком. Когда жизнь была нормальной. Когда я все помнила. Когда меня не посещал запах жженой резины, а, просыпаясь, я не думала о том, не произошло ли со мной чего-то плохого. Когда я была одним человеком, а не двумя.
Я прохожу мимо той скамейки, но не гляжу на нее. Ассоциации с местом приступа также могут быть потенциальными триггерами.
Вернувшись домой, я обнаруживаю на своем автоответчике сообщение. Одна из моих клиенток отменила сеанс. Она не объяснила причину, но я почти уверена, что до нее дошли слухи об инциденте под скамейкой или о моих визитерах в форме. Мне хочется просто сбежать отсюда, но в этом случае мое поведение будет выглядеть еще более подозрительным в глазах полиции.
Будь ты проклят, Дэвид.
Не только за то, что ты сделал, но и за то, что я все еще по тебе скучаю.
Возможно, пришло уже время положить этому конец.
Глава 12
Скарлет
Скарлет не могла уснуть в ту ночь – и не только из-за звуков, доносившихся из постели Дон.
«Мама, – шептала она все время, – я приеду с тобой увидеться».
Произнесенное вслух, это становилось для нее более реальным. Однако Скарлет пугало то, что она не могла отчетливо представить себе лицо мамы. Она помнила, как назывался аромат ее духов – пачули, – но сам запах в ее памяти был совершенно неуловимым. Однако, крепко зажмурившись, она явственно ощущала прикосновение маминого лица. Такого мягкого. Теплого. Как внутренняя поверхность ее щеки.
Мистер У. сказал – в пятницу. В этот день женщина из соцслужбы повезет ее к маме. У нее будет «специальное освобождение» от школы. А где именно находится эта тюрьма? Об этом Скарлет как-то совсем забыла спросить.
«Пожалуйста, пусть у нее будет все хорошо, – шептала Скарлет в темноту. – Пусть она не забывает принимать те таблетки, которые делают ее веселой. И чистить зубы (а то она не всегда помнит об этом). И еще пусть не забывает поесть вовремя».
В этот момент она услышала хруст открываемой упаковки. Сдавленный смех. Кто-то что-то жевал.
– Хочешь? – спросила Дон.
Скарлет увидела в полумраке, что она протягивала ей крекеры. Даррен, который должен был находиться в это время в соседней комнате, вытащил себе целую горсть.
– Где вы их взяли?
– Сперли из шкафа у этой семейки, где же еще?
– Представляю, что будет, если они это обнаружат, – с набитым ртом произнесла Скарлет. Крекеры застревали у нее в горле, но она никак не могла остановиться.
– Они сами виноваты, что плохо нас кормят. Но вообще-то мы осторожны. Берем не так часто и понемногу. Прячем все под кроватью. Вот, смотри! У нас и шоколад есть!
Скарлет торопливо протянула руку. Ого, с фруктами и орехами. Один из приходивших к маме дядек приносил иногда такие шоколадки. Ее любимые.
– Только смотри не запачкай постель, – предупредил мальчишка. – А то миссис У. подумает, что ты можешь обделаться и по-большому, а не только по-маленькому.
Скарлет почувствовала, что ее щеки вспыхнули от стыда.
– Ну, не будь таким противным. – Дон стала выпихивать мальчишку из постели.
– Да успокойся ты. Разбудишь остальных.
