– Миссис Гаудман говорит, что она не имеет ни малейшего понятия, где сейчас может быть ее муж.
Я засмеялась:
– То же самое было и со мной!
Мне очень хочется высказать ему свои подозрения насчет того, что Таня все же должна знать, где находится Дэвид, но я удерживаюсь от этого. Инспектор может подумать, что я пытаюсь переложить свою вину на нее.
– У вас есть какие-нибудь доказательства того, что вы только что мне рассказали? – спрашивает он.
Я думаю о той бумаге, припрятанной в папке со счетами. Разве не из-за нее я здесь? Не для того, чтобы ее отдать? Однако холодность инспектора заставляет меня усомниться в том, что он мне поверит. Он может даже подумать, что я сама все сфабриковала, чтобы насолить Дэвиду. Похоже, шансов на победу у меня нет.
– Не совсем.
– Что вы имеете в виду?
– Я же не детектив, как вы. Я просто женщина, которая пытается как-то держаться после того, как ее жизнь покатилась ко всем чертям.
Я не имею привычки ругаться. Мне не свойственно выходить из себя и колотить в сердцах кулаками по столу, как сейчас. Однако в этот момент мне хочется кричать изо всех сил, чтобы заставить этого человека понять: я действительно не знаю, куда исчез мой бывший муж. И, что еще более важно, мне нужно убедить в этом саму себя.
Инспектор пододвигает ко мне коробку с бумажными носовыми платками. Они большие, мужского размера. Это напоминает мне про тот случай, когда я застала Дэвида перед телевизором, плачущим над мелодрамой о мальчике, отец которого бил его за малейшую провинность. Это был единственный раз, когда мне довелось видеть слезы Дэвида. Когда я спросила его, все ли в порядке, муж поспешно переключил канал и сказал, что не хочет об этом говорить.
Я постепенно успокаиваюсь. Единственное, чего мне хочется теперь, – это вернуться домой. Удобно устроиться на диване, закутавшись в мягкое одеяло. Втереть в виски масло лаванды. К тому же скоро ко мне должна прийти клиентка. Если только она тоже не отменила сеанс.
Детектив-инспектор Вайн постукивает указательным пальцем по своему левому запястью, словно что-то обдумывая. Потом он хмурится. В моей голове мелькает мысль – плакал ли он когда-нибудь, будучи взрослым? Подозреваю, что нет.
– И вы действительно так и не можете объяснить фотографию, на которой запечатлено, как вы спорите с вашим бывшим мужем за два месяца до его исчезновения?
Он должен мне поверить!
– Нет. Не могу. Возможно, это всего лишь подделка. Они такое запросто могут сделать.
– Они?
– Умельцы. Те, у кого на меня зуб.
– И кто бы это мог быть?
Значит, он все-таки не знает еще о моем прошлом. Если только не пытается блефовать, дожидаясь, когда я сама ему все расскажу.
– Ну, вам виднее, вы же детектив, – говорю я.
Вайн жестом показывает «что правда, то правда».
– Я вижу, вы очень подавлены. Хотите, вас отвезут домой?
Его голос звучит мягче. Однако я этому не верю. Прошло то время, когда я могла клюнуть на подобные уловки.
– А это может быть машина без опознавательных знаков? И кто-нибудь не в форме? Я не хочу, чтобы соседи это увидели.
– Хорошо, посмотрим, что можно сделать.
Меня выводят из кабинета и провожают в зал для посетителей. И там я вдруг вижу ее, сидящую на стуле. Глаза с потекшей черной подводкой. Короткая черная юбка. Черные колготки. Черные замшевые сапоги до колена, на высоком каблуке. Тяжелый запах парфюма, действующий удушающе даже издалека.
Что она делает здесь, в Корнуолле? Неужто специально приехала, чтобы свидетельствовать против меня?
– Таня, – сдавленно произношу я, но женщина не обращает на меня никакого внимания. Тогда до меня доходит, что это все-таки не она. Это другая вульгарная девица.
– С вами все в порядке? – спрашивает полицейский.
Я киваю, чувствуя себя глупее некуда. Что он может подумать обо мне, когда я вот так, ни с того ни с сего произношу имя какой-то женщины?
Что я сумасшедшая. Вот что. И, возможно, он прав.
Глава 14
Скарлет
Ее привезли к высокому серому зданию, с большими черными буквами на фасаде.
«П-О-Л-И-Ц-И-Я», – прочитала вслух Скарлет.
Лицо женщины-копа смягчилось.
– Любишь читать, да?
Скарлет кивнула.
– Мама научила меня, еще до того, как я пошла в школу.
– Вот как? – Женщина поджала губы: – А сколько тебе вообще? Одиннадцать? Двенадцать?
– Если я вам скажу, вы отпустите меня повидаться с мамой?
– Я постараюсь.
– Восемь.
Женщина нахмурилась.
– Но ты такая высокая.
– Да, я знаю. – Скарлет снова тряхнула головой, так что ее косички с вплетенными бусинками взметнулись во все стороны. – Мой папа тоже был высокий.
Это был один из немногих фактов, известных ей об отце, поэтому она всегда старалась это упоминать.
– Отлично. Просто отлично.
Неужели она опять сделала что-то не так?
Теперь они уже вошли внутрь и стояли перед большим стеклом. За ним сидел мужчина в черной форме и со шрамом на щеке. Это напомнило Скарлет о том, как она однажды порезалась кухонным ножом, когда чистила картошку на ужин, чтобы сделать маме сюрприз. Ей нужно было наложить швы – так сказала мама, когда обнаружила ее дома всю в крови. Но в результате они просто наклеили ей пластырь, потому что иначе могли возникнуть неприятности с соцслужбой.
– У нас тут кое-какая проблема, Джо, – сообщила женщина-полицейский. – Эта девочка, возможно, младше, чем выглядит. Если, конечно, она не врет. И еще она отказывается говорить, где живет, а ее имя мы прочитали только на ее учебнике. Скарлет Дарлинг. Представляешь?
Вздыхая, мужчина в черной форме взялся за телефон.
– Вызовите, пожалуйста, сотрудников из соцслужбы. У нас тут, похоже, ребенок младше возраста уголовной ответственности.
– Что это значит? – спросила Скарлет.
Женщина-полицейский сердито на нее посмотрела.
– Это значит, что тебе все-таки удастся избежать суда. Скажи мне, Скарлет, это другие дети подговорили тебя на это?
«Ничего им не говори».
– Какие другие дети?
– Вот, совсем малявка, а уже знает, как надо себя вести, – фыркнул мужчина со шрамом.
– Я не малявка, – возмутилась Скарлет. – Я не хуже любого взрослого. Так говорит моя мама. Я помогаю ей с покупками и делать уборку, когда она плохо себя чувствует. Ну, то есть помогала, пока ее не увезли в этот «Эйч Эм Пи».
