– Пожалуйста, фотографируйте.
Я направляю объектив фотоаппарата на ее правую руку, очень бережно и искусно держащую карандаш. Мой руководитель на курсе всегда говорил, что у меня наметанный глаз.
– А что вы будете делать с этими фотографиями? – спрашивает женщина.
– Они нужны мне для портфолио. Но их можно развесить тут в коридоре, на стенах.
Личная помощница Дэвида издает смешок, явно означающий «размечталась».
– Впервые об этом слышу.
Дэвид тоже об этом еще не слышал. Я собиралась озвучить ему это предложение при встрече, надеясь, что он оценит инициативу с моей стороны. Но если он так занят, что не может со мной встретиться, как же я тогда все это проверну?
* * *
На третий день своей стажировки я начинаю уже немного паниковать. Дэвида по-прежнему нигде не видно. Я даже не знаю, где находится его кабинет. У меня остается все меньше времени. И что хуже всего – Пердита постоянно за мной следит, как ястреб. То ли она мне не доверяет, то ли ей есть что скрывать.
Я изъявила желание сделать фотографии в недавно организованном Дэвидом «буфете здорового питания», и мы направляемся туда по коридору, когда у Пердиты звонит телефон. Она произносит несколько фраз и заканчивает разговор, весьма раздраженная.
– Слушай, мне нужно кое с чем разобраться. Подожди тут минутку, ладно?
Пердита показывает мне одну из комнат. Там тоже белые голые стены. Абсолютный минимализм. В углу стоит кулер. Я сижу в комнате некоторое время и изучаю сделанные снимки, удаляя неудачные и редактируя подходящие. В конце концов мне надоедает сидеть. Я встаю и начинаю прохаживаться по комнате. Выглядываю в окно. Делаю несколько снимков улицы и парочки, идущей под руку. Потом отправляюсь бродить по коридору.
Если что – всегда можно сказать, что я просто искала дамскую комнату.
И вдруг я вижу то, что мне нужно. Дверь с табличкой «Дэвид Гаудман». По коже у меня от волнения начинают бегать мурашки.
Изнутри доносятся голоса.
– Нет, это все не так. Говорю же тебе.
Это тот самый глубокий голос, который я слышала на том торжественном мероприятии.
– Не надо морочить мне голову, Дэвид. Ты же обещал, что этот вечер мы проведем вместе. – А это уже явно была Пердита!
Послышался вздох.
– Я сам тоже очень ждал нашей встречи. Но Таня хочет, чтобы мы пошли на ужин с нашими друзьями.
– Почему ты не можешь придумать какую-нибудь отговорку?
– Потому что моя жена знает все подобные трюки, и для наших дальнейших отношений будет только хуже, если у нее появятся подозрения. Послушай, любимая, будь я свободен, то, конечно, ни минуты не раздумывал бы над тем, чтобы быть вместе с тобой. Ты же это прекрасно знаешь. Но сейчас мы должны просто чуть-чуть подождать.
– А что я, по-твоему, делала все это время? Прошел уже почти целый год!
– Любовь моя, есть вещи, сто́ящие того, чтобы их ждать. Как ты думаешь?
– Я уже не знаю, что думать, Дэвид. Вот это могу сказать тебе точно.
– Иди ко мне, забудь про все эти глупости.
После минутной тишины раздался вздох.
– Ты просто восхитительна, но, увы, надо работать. Ты избавила меня от личной встречи с той девушкой-стажеркой?
– Да, я сказала ей, что ты занят.
– Хорошо.
– Так когда мы с тобой снова увидимся?
– Как только будет возможность, любовь моя. Предоставь это мне. Ну, не смотри на меня так. Я обязательно что-нибудь придумаю. Обещаю.
– Но…
Из-за угла в этот момент внезапно появляется секретарша, и с ней – длинноволосая блондинка с загорелой кожей, выдающей в ней частую посетительницу солярия.
– Не нужно меня никуда провожать, – раздраженно говорит женщина. – Я и сама прекрасно могу найти кабинет своего мужа. Вы же знаете, что я здесь работала.
Таня! Я тотчас делаю вид, будто копаюсь в своем телефоне, а потом возвращаюсь в комнату с кулером.
Через некоторое время там появляется и Пердита, но теперь она уже не выглядит столь высокомерной и самоуверенной. Глаза у нее покраснели, а бледная веснушчатая кожа покрылась пятнами.
– Знаете что? – вдруг выпаливает она. – Я постараюсь устроить вам личную встречу с мистером Гаудманом. Как насчет завтра в половине шестого вечера?
Глава 27
Вики
Пенни откидывается назад, скрестив на груди руки.
– Если мы с вами будем сотрудничать, Вики, мне нужна от вас абсолютная честность. Никакого утаивания чего бы то ни было. Вы понимаете?
– Мне очень жаль, что так получилось.
Мои таблетки начинают действовать. Меня все сильнее клонит ко сну. К тому же это был очень долгий день.
– Вы должны приготовиться к тому, что все будет очень непросто. Бывшая начальница тюрьмы, обвиненная в убийстве, – громкое дело. В ближайшее время вам предъявят обвинение. А потом вас, скорее всего, переведут в следственный изолятор.
Я содрогаюсь при одном воспоминании об этом ужасном месте. Постоянный, ни на секунду не прекращающийся шум. Крики. Объявления по громкоговорителю. Сигналы тревоги. Хлопанье дверей. Щелканье электронных замков.
Но в те дни, по крайней мере, это я стояла на страже закона.
А теперь мне предстояло оказаться по другую сторону решетки.
– Но меня же там разорвут в клочья, – шепчу я. – Вы должны мне помочь.
– Я приложу для этого все усилия.
Пенни уходит, оставляя меня наедине с моими воспоминаниями.
– Ты хочешь сказать, что получила свой диплом для того, чтобы охранять за решеткой типов вроде Билли Джонса? – вот что сказал мне отец, когда я сообщила, чем собираюсь заниматься после университета.
Билли был из моей школы, учился на три года старше: его приговорили к пожизненному заключению за то, что он, будучи под героином, зарезал невинного человека, отца четверых детей.
– Это нормальная карьера, папа. Они проводят сначала специальный обучающий курс для выпускников. И я не буду работать надзирательницей всю жизнь. Это должность, с которой можно начать. А потом, со временем, можно подняться по карьерной лестнице.
– До кого? До чертовой начальницы тюрьмы?
Отец хрипло засмеялся над своей шуткой и сделал глоток уже из третьей за этот вечер бутылки стаута.
– Я так гордился тобой, дочка. Диплом с отличием по истории! Я же, черт возьми, раструбил об этом всей нашей улице! Что я теперь им скажу?
Мне стало обидно.
– Но ты же сам всегда говорил, что я должна уметь преодолевать трудности. И не бояться идти против мнения других людей.
