– Дайте мне мои таблетки, мать вашу! – вопил кто-то.
Жуткое зрелище.
– Слава Богу, на сегодня у меня все, – произнес надзиратель, спускавшийся мимо меня по лестнице. – Дежурил всю ночь, а они так и не угомонились. Да и чего еще ждать от этих извращенцев.
В животе у меня что-то оборвалось от страха.
– Что вы имеете в виду?
– Они разве тебе не сказали, детка? Это же сектор для сексуальных преступников.
Что? Я в ужасе уставилась на надзирателя. Это, должно быть, какая-то ошибка. Никто меня ни о чем не предупредил. Однако затем мне вспомнилось, что, когда я отправлялась на дежурство, все как-то странно переглядывались и подмигивали. Кто-то решил меня подставить. Или, может, меня просто проверяли на прочность.
– Что, в первый раз в таком месте, Смит? Ну, удачи!
К половине двенадцатого дня моя голова уже просто раскалывалась от непрекращающихся криков, требований и угроз.
– Дежурный, мне надо в сортир, но здесь нет гребаной туалетной бумаги!
– Выпустите меня отсюда, я сейчас проблююсь!
– Эй, вы, как насчет соблюдения моих прав? Мой адвокат еще разберется с вами, ублюдки!
Это, конечно, все была неправда.
– Мисс, сделайте что-нибудь. Пожалуйста.
Это началось после того, как я допустила ошибку и ответила через закрытую дверь одному из заключенных. Они сразу же поняли, что на дежурстве женщина.
Хуже всего, что мне тоже требовалось в туалет, но у меня не было напарника, который мог бы подменить меня на это время. Несомненно, это было нарушением трудового законодательства.
В конце концов раздался громкий звонок, а следом за ним – металлический щелчок. Все двери открылись в один момент. Как можно справиться со всей этой толпой?
– Соблюдайте порядок! – крикнула я, в то время как они, толкаясь, бросились вниз по лестнице. Разумеется, все это было бесполезно.
– Отвалите, мисс, – бросил мне мужчина с наголо бритой головой. – Я до ужаса хочу жрать. А у вас должно быть больше персонала. Я пожалуюсь на это комиссии, точно пожалуюсь.
Независимая наблюдательная комиссия – это волонтерская общественная организация, которая посещает тюрьмы, следя за тем, чтобы там обеспечивались должные условия содержания. Заключенные, например, могут пожаловаться на температуру в камерах или на слишком маленькие порции в столовой. Затем комиссия передает такие запросы в вышестоящие инстанции. На мой взгляд, это правильная система. И тот мужчина с бритой головой был прав. Как я начала уже понимать, нехватка персонала создавала большие проблемы для всех нас.
Наверху осталось всего два человека. Один брел, сгорбившись, и на его шее виднелась татуировка в виде красного дракона. А другой маячил в дверях своей камеры, будто не собирался ее покидать, хотя до этого вел себя очень буйно.
– Я должен кое-что вам показать, мисс, – мягким голосом произнес он.
Заключенные-мужчины часто называли надзирательниц «мисс», независимо от их семейного положения. Это нам рассказывали еще во время обучения.
– Взгляните на это.
Он сделал мне знак, чтобы я вошла.
«Никогда не заходите в камеру, если никто из коллег не знает о вашем местонахождении» – так было сказано в нашем учебном пособии.
Колеблясь, я просунула голову в дверь.
– Вот, смотрите, что с моим чертовым унитазом. Он же совсем засорился.
Я подошла, чтобы посмотреть. И в этот момент почувствовала его руку на своем затылке: заключенный схватил меня за волосы и попытался нагнуть к унитазу, переполненному фекалиями.
В моих ушах зазвенели слова отца: «Они сожрут там тебя живьем».
Черта с два!
– Руки убрал от меня!
Раздался жуткий глухой удар, когда он, отлетев, стукнулся головой о батарею. О Боже! Я убила его!
Однако заключенный поднялся и снова бросился на меня.
Я быстро заломила ему руку за спину и, удерживая его в таком положении, стала звать на помощь. «Кричите как можно громче, – наставлял нас инструктор по самообороне. – Тогда вас смогут быстрее обнаружить».
– Что случилось? – с этим воплем двое надзирателей ворвались в камеру.
– Она на меня напала!
– Все в порядке, – тяжело дыша, произнесла я, вытирая с лица пот. – Все под контролем.
Если бы только я могла сказать то же самое сейчас, много лет спустя. Однако ясно одно. Если присяжные услышат, что я проходила курс самообороны, то, скорее всего, каждому из этих двенадцати придет в голову, что я вполне способна причинить человеку тяжелый физический вред. И, в общем-то, они будут правы.
Глава 32
Хелен
Мне доводилось видеть подобные роскошные лофты в журналах. На этом открытом пространстве поместилось бы пять квартир, плюс моя, и еще бы осталось место. Тут есть даже белый кожаный L-образный диван, стоящий перед огромными окнами с переплетом, откуда открывается вид на город с седьмого этажа. Система безопасности на первом этаже – это нечто! Дэвиду нужно было ввести код на панели сигнализации, прежде чем мы смогли попасть в лифт. Ну просто Форт-Нокс!
[9]
Огромная кровать со множеством подушек стоит в другом конце комнаты, у стены, украшенной черно-белым панно с изображением знаменитых лондонских силуэтов – Биг-Бена и Букингемского дворца. Никаких перегородок на всем этом пространстве не наблюдается, и, лишь отправившись в туалет, я обнаруживаю его за единственной имеющейся дверью. Там автоматическое освещение и сенсорный кран. Неплохо.
Когда я выхожу, Дэвид откупоривает бутылку. Пробка, похоже, поддается с трудом. Но в конце концов ему удается ее вытащить.
– Моя первая жена всегда говорила, что я неплохо управляюсь со штопором и кофемашиной. Один из моих немногих плюсов, наверное!
Эти слова Дэвид произносит с некоторой горечью.
– Ну, и как вам моя квартира? – спрашивает он, протягивая мне бокал.
– Весьма просторная, – сдержанно отвечаю я, не желая высказывать особого восхищения его апартаментами. Думаю, этих восторгов ему и так хватает.
Дэвид кивает:
– У меня фобия – я не могу находиться в тесном пространстве.
– Почему?
Он отворачивается.
– Напоминает мне про армию.
– Там, наверное, было ужасно, – осторожно произношу я – на тот случай, если ему вдруг захочется рассказать что-то большее.
Дэвид снова обращает на меня свой тяжелый взгляд.
– Теперь это уже не важно.
– А что для вас важно? – внезапно вырывается у меня.
